Черчилль наметанным глазом оценил американскую ориентацию на Китай и уже тогда, в начале 1942 года, пришел к заключению, что Рузвельт в данном случае многое желаемое выдает за действительное и -в целом упрощенно рассматривает китайские возможности. С точки зрения английского премьера, ошибочным в глобальной стратегии Рузвельта было то, что он "придавал Китаю значимость, почти равную Британской империи", и легковесно приравнивал возможности китайской армии к боевой мощи СССР.
С января 1942 года Рузвельт все более решительно ставит на Китай, как на одну из четырех величайших сил в послевоенном мире. Черчилль по возвращении из Вашингтона пишет, что главное, поразившее его в американской столице открытие, "было Китаем". Уезжающему в Китай Стилуэлу Рузвельт сказал: "Передайте Чан Кайши, что мы намерены возвратить Китаю все потерянные им территории".
Рузвельт отныне стремился всеми возможными способами внушить Чан Кайши, что Китай занимает центральное место в его стратегии.
Повышение стратегической значимости Китая сопровождалось соответствующей американской помощью. В начале 1942 года китайцы в Чунцине получили заем в 50 миллионов долларов. Нужно отметить, что почти все американские эксперты выказали скепсис в отношении экономической значимости этого займа, но Рузвельту нужен был символ. Даже посол США К. Гауе говорил, что займа в 10 миллионов долларов было бы достаточно - все остальное все равно пойдет в липкие руки окружения Чан Кайши, в руки "ретроградным, жаждущим лишь собственного обогащения элементам". Для борьбы с неистребимой коррупцией фантазия Рузвельта произвела нечто новое: он предложил Чан Кайши выдавать американские деньги непосредственно в руки китайских солдат. Министру финансов Моргентау он объявил: "Пока эти ребята воюют, они будут получать свои деньги, а не будут воевать - никаких денег".
Делу укрепления Китая (и позиций США в нем) должно было служить и принятое в это время Рузвельтом решение о создании воздушного моста, ведущего к практически окруженному союзнику. Напомним, что с падением Рангуна и потерей бирманской дороги изоляция Чунцина стала почти абсолютной. Идя на издержки и жертвы, Рузвельт распорядился открыть воздушную дорогу через Индию.
Увеличивая значимость Китая, Рузвельт вводил его в круг четырех важнейших союзников. Весной 1942 года в стратегическом мышлении Рузвельта четкие контуры приобретает концепция "четырех полицейских" (США, СССР, Британия и Китай). В беседе с известным противником американского изоляционизма А. Свитсером он обрисовал будущую систему: "Четыре полисмена создадут столь мощный союз, что ни один агрессор не осмелится бросить ему вызов. Нарушителей сложившегося мирового порядка прежде всего подвергнут карантину, а затем - если они продолжат свои подрывные действия - мировые полицейские начнут репрессии: бомбардировка по одному городу в день до тех пор, пока агрессор не откажется от своих замыслов".
Примерно то же самое президент Рузвельт говорил Молотову в мае 1942 года. Тогда Рузвельт пришел к убеждению, что все остальные страны - кроме "четырех полицейских" - должны быть полностью разоружены. С этих пор и до Тегеранской конференции, где Рузвельт изложил свою идею Сталину, схема четырех полицейских, доминирующих в разоруженном мире, была заглавной в американском стратегическом планировании. Американские историки (в данном случае Р. Дивайн) приходят к выводу: "Концепция Рузвельта о доминировании больших стран оставалась центральной идеей в его подходе в вопросе о будущей международной организации на протяжении всей второй мировой войны".
В марте 1942 года американцы и англичане по предложению Ф. Рузвельта разграничили сферы ответственности - мир делился на три зоны. В районе Тихого океана стратегическую ответственность брали на себя США (Ближний Восток и Индийский океан - Англия; Атлантика и Европа - совместное руководство). В Вашингтоне под председательством Ф. Рузвельта (заместитель Г. Гопкинс) был создан Совет по делам ведения войны на Тихом океане, куда вошли представители девяти стран. То был инструмент, рассчитанный на распространение американского влияния в регионе как в ходе войны, так и по ее окончании.
