Но это было только начало. На его главной палубе было восемь кают для пассажиров, которые Джонатан собирался украсить медной отделкой и другими новшествами, ранее не виданными на кораблях. Палубы были сделаны из тикового дерева, импортированного из Вест-Индии, а кают-компания должна была обогреваться двумя печами, одна на угле, а другая — дровами. Это был самый шикарный из всех кораблей, которые когда-либо сооружались на верфях Рейкхеллов, и Джонатан использовал свои личные средства на его строительство, отказавшись тратить деньги компании.
Теперь, когда Джудит все рассказала Брэду, причины можно было легко понять. Название корабля уже было прикреплено по обе стороны носа — «Лайцзе-лу».
Брэд кисло улыбнулся, поняв, что корабль назван в честь китайской женщины Джонатана.
Даже фигура на носу корабля, голова и плечи азиатской девушки, были выполнены по точным указаниям Джонатана, и он провел много часов с художником, выполнявшим эту работу.
«Этот человек чертовски глуп», — подумал Брэд.
Этот факт, однако, не имел никакого значения. Информация, которую Брэд вытянул из жены, могла оказаться полезной. С тех самых пор, как Джонатан вернулся с Востока, его зять безуспешно пытался найти слабинку в его броне, и его любовь — или что он там чувствовал к той китаянке — делала его уязвимым.
Каким-нибудь образом эту слабинку можно будет использовать против Джонатана. Брэд пока точно не знал, как он этим воспользуется, но он и не торопился. Подготовив и осуществив тщательный план, ему удастся помешать восходящей звезде Джонатана, а самому — возвыситься. Он повеселел, чего с ним не случалось уже много месяцев, и, напевая что-то под нос, направился упругой походкой к конторе.
Клипер «Элизабет» был таким же превосходным судном, как и все, построенные Джонатаном, но Чарльз Бойнтон потерял всякую надежду побить рекорд скорости, установленный его кузеном при плавании из Кантона в Нью-Лондон. Слишком многое отвлекало его от этой задачи.
Главная причина заключалась в его маленьком сыне. Каждый день Чарльз брал Дэвида с собой на мостик, на час или два, и ребенка просто завораживали паруса, величавое движение корабля в водах Южно-Китайского моря.
— У моего парня, — гордо повторял Чарльз своим помощникам и боцману, — море в крови. Став взрослым, он будет командовать собственным кораблем.
На самом деле он надеялся, что Дэвид пойдет даже дальше. В конечном счете он и Джулиан Рейкхелл будут прямыми наследниками семейной династии, и ребенка необходимо тщательно готовить к будущему. Это означало, что он должен расти в атмосфере любви и спокойствия, посещать самые лучшие школы, и с раннего детства его необходимо знакомить со всеми тайнами моря, точно так же, как знакомились с ними Чарльз и Джонатан.
Чарльз понимал, что, вернувшись в Англию, ему каким-то образом необходимо будет предпринять меры для того, чтобы Дэвид стал его законным сыном и был официально объявлен его наследником. Для этого, безусловно, понадобится совет и помощь юриста, но Чарльз был готов сделать все, что необходимо. Его продолжала беспокоить реакция отца, но пока он был в море, ничего нельзя было сделать, и он пытался прогнать мысли об этой будущей неприятности.
Не прошло еще и двух дней после выхода из Кантона, как Ву-лин стала жертвой морской болезни, и следующие семьдесят два часа была прикована к койке в единственной пассажирской каюте на клипере. Чарльзу пришлось взять сына в свою каюту на три дня и три ночи, и необходимость заставила его узнать многое о том, как надо ухаживать за ребенком, как его кормить. Он был благодарен своему боцману, отцу пятерых детей, который помогал, не считаясь со временем.
Поправившись, Ву-лин освоилась в новой обстановке, и вздохнувший с облегчением Чарльз смог снова вернуть Дэвида под ее опеку. Тем не менее он продолжал проводить с сыном как можно больше свободного времени, и почти всегда в его мыслях была Элис Вонг.
Перед самым отплытием из Кантона Ло Фан передал ему сверток. Чарльз не открывал его, пока не поднялся на корабль, и был поражен, обнаружив в пакете дешевое издание Библии короля Якова, а на чистой странице в начале книги размашистым, как бы детским почерком было написано имя Элис. Это была единственная память о матери его сына, женщине, которая отдала свою жизнь, чтобы он мог жить. Чарльз не был набожным, но теперь каждый вечер, при свете масляной лампы, стал перелистывать Библию. Он сбережет книгу, и когда Дэвид станет старше, он подарит ее мальчику.
