Послышался шорох, и рядом с седлами неожиданно ожил большой валун, превращаясь в человеческую фигуру. Человек встал, шагнул в темноту, и оттуда послышались звуки струи, бьющей в землю.
«Как он некстати проснулся», — подумал капитан Орлов.
Человек вернулся к костру, застегивая штаны. Он был высокий и худой, одежда болталась на нем, как на бельевой веревке. Седые усы подковой опускались до подбородка. Над провалившимися щеками посверкивали близко посаженные глаза. И в глазах этих горел гнев.
— Он спит! — прошипел усач.
Сняв ремень, он взмахнул им. Пряжка сверкнула над костром и глухо ударила по спине того, кто дремал у огня.
«Тоже некстати! — возмутился капитан Орлов. — Опоздал я, опоздал. Придти бы на пять минут раньше, когда оба спали! Насколько бы все было проще…»
Ремень посвистывал в воздухе, обрушивая новые удары пряжки на беднягу, который, взвизгивая от боли, ползал в ногах у высокого усача.
— Сколько тебе говорено было! Не спать! Не спать! Будешь еще спать, ублюдок? Вот тебе!
Улучив момент, Орлов вскинулся из травы. Он схватил усача сзади за ворот и дернул на себя. Тот потерял равновесие и прогнулся. Нож вошел под ребра по самую рукоять. Пока тело падало на землю, Орлов успел еще провернуть нож в ране. Теперь на усача можно было не обращать внимания. Орлов пинком отшвырнул второго, и тот упал на спину, раскинув руки.
— Если хочешь жить, молчи! — приказал ему Орлов, наступив на грудь. — Молчи и не дергайся!
В неверном свете он разглядел юношеское, почти детское лицо. На чумазой коже белели полоски, оставленные слезами.
— Сколько людей у Стиллера?
— Не знаю…
«Что за идиотский вопрос! — упрекнул себя капитан Орлов. Сколько людей? Какая разница? Да я это и сам сейчас узнаю, по числу лошадей и седел».
— Куда он направился?
Тоже лишний вопрос. Орлов и так знал, что Стиллер сейчас на горе, преследует девчонку.
Ему было досадно, но он ничего не мог с собой поделать. С того момента, когда он решил бить именно по почкам, а не в шею, он больше не раздумывал. Все дальнейшие его поступки совершались помимо воли, бессознательно. Как в бою. А в бою некогда думать. И у пленного, прежде чем его убить, следовало выяснить именно это — численный состав и направление действий противника, его вооружение, его настроение и тому подобное…
— Они там, там! — Парень робко пошевелил рукой, пытаясь указать направление. — Ушли в лес!
Судя по голосу, ему не было и шестнадцати. Капитан Орлов понимал, что и в таком возрасте человек способен выстрелить в спину. По правилам парня следовало прикончить. Кто ж виноват, что он связался с нехорошей компанией?
Но он просто связал пацану руки и ноги. Затем оттащил труп усача подальше, чтобы не попался на глаза Вере. И отправился за ней.
Оседлав двух лошадей, он забрал с собой еще пару запасных, и не поленился перерезать подпруги у всех оставшихся.
Вера молчала все время, пока они не отъехали от костра. В небе уже пролегли серые предрассветные полосы.
— Вот и всё, — сказал Орлов. — Я же говорил, дальше будет легче.
Она хотела что-то ответить, но тут у них за спиной послышались рыдания, а потом парень закричал:
— Папа! Папочка! А-а-а! Па-апа!
— Они его не услышат? — спросила Вера.
— Нет.
«Тот, кого он зовет, его не услышит, — подумал Орлов. — Вот и еще одним сиротой стало больше».
Настоящее имя Мэтью Стиллера было таким — Мэрион Гауптенбау. Мало того, что нескладное, так еще и женское. Мамочка хотела дочку, причем настолько сильно, что первые пять лет жизни Мэтью, то есть Мэрион, носил длинные локоны и девчачьи тряпки. К счастью для него, мать сошлась, наконец, с мужиком, который тут же навел в доме порядок. Отчим, правда, прожил с ними недолго. Но, когда его повесили, Мэтью уже было семь лет и он сам мог дать в глаз любому, кто обзовет его девчонкой.
Он всегда старался стричься как можно короче. А после первой отсидки вообще стал брить голову наголо. Мылся он только тогда, когда все тело начинало чесаться. Одежду менял часто, но никогда не стирал. Презирал мужчин, которые слишком заботились о своей внешности. А с теми, кто носил длинные волосы, старался не иметь никаких дел. Потому что дела делаются только мужчинами. А с бабы какой спрос?
