Оппозиция «хороший Ленин — плохой Сталин» во многом возникла благодаря тому, что на смену умершему в период относительной либерализации и НЭПа Ленину пришел автор радикальной индустриализации и большого террора Сталин. Хотя собственно НЭП Ленин рассматривал не иначе как временную меру, да и сталинский НКВД выступал «достойным» наследником ленинской ВЧК.
Владимир Булдаков:
— Ленин и Сталин — своеобразные функциональные величины русской революции. Ленин сделал свое дело и уступил место Сталину. Сталин всегда был уверен, что он является верным учеником Ленина. На самом деле все было наоборот. Если Ленин вел за собой массы, то Сталин тянулся за мнением масс, которые хотели не революции, а спокойствия. Эти самые массы, как это ни странно звучит, вытянули Сталина на вершину и сделали из него Вождя. Я имею в виду не большевиков, не членов партии, не номенклатуру, а самых что ни на есть простых людей, обывателей. Это не политическая борьба. Настоящей политической борьбы в России не было и до сих пор нет! Это нечто другое. У нас власть занимается самообслуживанием, и в то же время масса населения пребывает в уверенности, что власть заботится о них, потому что у нас народ несамостоятельный. Власть лишила его таких возможностей. И в результате мы до сих пор пребываем во взаимных иллюзиях: власть и народ обольщаются насчет друг друга.
Рудольф Пихоя:
— Что объединяет Ленина и Сталина? Они были реальными политиками. И для них догматическая составляющая вероучения под названием «коммунизм» никогда не была решающей. Когда Ленину потребовалось, он отказался от идеи мировой революции, хотя эта идея была долгие годы доминирующей.
Провозглашая определенные принципы, в частности советы как высшую форму демократии, на практике Ленин стремился сохранить управляемость страны. И ревкомы, и режим чрезвычайщины, сложившийся при Ленине, был более эффективным, чем советы, тем более, что советы обладали одной «неприятной» особенностью — с ними были связаны выборы. Провозглашая принципы демократизма и воюя долгие годы с самодержавием, обвиняя его в отсутствии демократизма, Ленин немедленно отказался от всех признаков демократии: разогнал Учредительное собрание, в верности которому в какой-то момент сам клялся. И в этом смысле Иосиф Виссарионович был не лучше и не хуже Владимира Ильича. Он точно так же пересматривал курс партии. Когда надо, он поддерживал НЭП, когда счел целесообразным, разогнал НЭП. В 20-е годы он боролся с великодержавным шовинизмом, сделав это основой своей идеологической политики, а с начала 30-х годов идея русского патриотизма, которая раньше называлась великодержавным шовинизмом, стала одним из основных направлений политики Сталина. Сталин был чрезвычайно прагматичен. Как и Ленин. И оба они были во многом непредсказуемы в своем политическом развитии, потому что их деятельность была, прежде всего, реакцией на сиюминутную ситуацию.
Что для Ленина было в большей степени свойственно, так это, может быть, сохранение некоторых традиций европейской социал-демократии, к которой он тоже относился прохладно, но все же ценил. Для Сталина они уже никакой роли не играли. Для Ленина III Интернационал был своего рода руководящим принципом. Почему надо было создавать Советский Союз и дать всем республикам полную государственность с правом выхода? Для того чтобы показать пример странам Азии и, прежде всего, Индии. Это была своеобразная форма политической декларации, демонстрация антиколониальной политики в расчете на мировую революцию. А Сталин понимал опасность этих вещей и, вынужденно соглашаясь с Лениным, это дело так завязал номенклатурой, что никаких разговоров о выходе из СССР даже быть не могло. Связал такими прутьями и болтами, что продержалось это довольно долго. Но одно их объединяло: и тот, и другой не считали людей, для обоих человеческая жизнь не имела значения. В истории XX века нет более чудовищного лозунга, чем придумал Ленин: «Превратить войну мировую в войну гражданскую». По сравнению с этим сталинские репрессии даже меркнут. Так что одно гармонично перетекало в другое.
