Дилетант, 2012 № 01 - страница 41

А вот в «Дне опричника» у вас вообще никто не борется с опричниной. Оппозиции нет.

Ну и во времена Сталина не было никакой оппозиции, она была полностью раздавлена. К тому же не будем забывать, что «День опричника» — это художественная литература.

Опричнина — очень серьезная и болезненная для русских тема. Потому что она, хоть и просуществовала всего 6–7 лет, впрыснула в сознание народа своеобразный яд. Человек, приближенный к власти, — любой человек, даже самый маленький и ничтожный, — может стать оккупантом в собственной стране. И вести себя по отношению к населению, как оккупант. Опричники так и вели себя. Тактика выжженной земли, когда они, возвращаясь из разграбленного и практически уничтоженного Новгорода, резали скот в деревнях и жгли дома, — это тактика оккупантов. Яд помог родиться идее, что есть мы и есть они — власть, к которой я, маленький человек, гаишник или чиновник, прислонился. И я теперь оккупант в своей стране.

Этот яд и формирует, на самом деле, вертикаль власти. Пока это не будет описано, вскрыто, названо своим именем и обсуждено, система будет работать. Если на Западе каждый человек может сказать: «государство — это я», то мы говорим: «государство — это они». И народ ощущает государственную власть как власть оккупантов, живущих и действующих по своим, неведомым законам. Один пример. Хрущев решил вырубать на приусадебных участках яблони. Абсолютно оккупационный жест! А помните, как боролись с пьянством, вырубая элитные виноградники? Западному человеку это трудно себе представить, а ведь речь — о наследии опричнины.

Сегодня она обретает второе дыхание.

Задание редакции мне сперва показалось очень простым. Ведь вопрос, что сделал бы Ильич, распорядись судьба иначе, задавал себе хоть раз каждый, кто маломальски интересовался прошлым своей страны. Эта очевидная тема споров возникла, как мне кажется, в позднем СССР, когда фигуры двух вождей мирового пролетариата, Владимира Ильича Ленина и Иосифа Виссарионовича Сталина, начали открыто противопоставлять даже в официальной идеологии. Однако все оказалось куда сложнее и запутан нее. Люди, серьезно относящиеся к своей профессии, не спешили делать голословны; предположения.

Представить себе Ленина у власти после 1924 года нельзя по непреложным научным законам: история не знает сослагательного наклонения, уверены и директор Государственного архива Российской Федерации Сергей Мироненко, и писатель Виктор Суворов. Однако мы можем проследить, как менялся курс ленинской политики.

Большая ошибка думать, что Иосиф Сталин делал что-то особенное. Он очевидно руководствовался заветами Ильича.

Сергей Мироненко:

— А вы читали когда-нибудь застольные речи Сталина? Есть на эту тему книга хорошего историка, сотрудника Института российской истории РАН Владимира Невежина. Гитлер и Сталин любили за столом говорить. Это просто потрясающее чтение для человека, который хочет понять Иосифа Виссарионовича. На одном из приемов в ноябре 33 года Сталин озвучивает такую мысль: «Да, они были блестящие, они были ораторы, философы, говоруны!… но сейчас мы у власти, а они в могиле. Почему? Потому, что за нами пошли середняки». Это он не о крестьянах. За ним пошла партия, а в партии были середняки. Мы, утверждает Сталин, выразители интересов серой массы. Это вообще потрясающее искреннее признание.

И вторая важная мысль: он без конца возвеличивает Ленина. «Ленин — это горный орел, мы все цыплята по сравнению с Лениным. Он — наш учитель», — говорил генералиссимус своему окружению за дружеским столом. И если посмотреть объективно, Сталин — верный ученик Ленина. Верный! Это не оценочная категория «положительный — отрицательный». Это очень точное определение.

Виктор Суворов:

— Сталин был одновременно верным ленинцем и самым ярым антиленинцем. Каждый новый вождь должен убрать всю старую команду и набрать себе новую. Тот же Сталин, придя к власти, уничтожил ленинскую команду — и Центральный комитет, и Политбюро. Иначе быть не могло. Если бы пришел Троцкий, он бы сделал то же самое.