— Это что, угроза?
— Ну что вы! Просто дружеское предупреждение.
В эту минуту двери лифта открылись, и Гордон быстро вышел, не оглядываясь, оставив Мэкки стоять с разинутым ртом. Дружеское предупреждение? Ничего себе!
Этот парень совсем спятил. Спорил с судьей, преградил ей дорогу из зала суда, держал ее взаперти в остановленном лифте… Мэкки шла к своей машине, припаркованной на стоянке, продолжая, как ни странно, думать о Гордоне.
Что ни говори, он твердо убежден, что Бет ведет двойную игру. Можно ли допустить, что он прав хотя бы наполовину? Но ведь Бет даже не обмолвилась о том, что хочет заполучить часть богатства, неожиданно свалившегося на ее бывшего мужа. Если она действительно в этом заинтересована, то почему не сказала, что ей уже предлагали какую-то сумму?
Нет, Гордон несет сущую чепуху. И причиной этого является всего лишь ущемленная мужская гордость. Уход жены больно ударил по его самолюбию, лишив способности трезво рассуждать. «Я должна все время помнить об этом и не дать Гордону испортить мои отношения с клиенткой», — подумала Мэкки.
В конце концов, Бет и не ждет многого от своего адвоката. Она только хочет, чтобы адвокат удержал ее от неразумных действий, вызванных депрессией, связанной с разводом. На днях она призналась, что совершила тяжелый проступок в первый месяц материнства. Гордон не простил ей этого и сурово наказал, запретив видеться с дочерью, хотя по закону Бет имеет на это полное право. А насчет прав мистера Гэллоуэя пусть беспокоятся Александер, Соня Мотт и прочие его адвокаты. У нее — Мэкки Смит — своих проблем хоть отбавляй.
— А что, если он не привезет ее? — с тревогой воскликнула Бет, глядя на подъезжающие к автостоянке машины в окно конференц-зала, смежного с кабинетом Мэкки. — Сегодня пятница, вечер, без пяти минут шесть — выходные уже наступили.
— Привезет! — с подчеркнутой убежденностью проговорила Мэкки, чтобы скрыть от клиентки закравшееся в душу сомнение. От Гордона стоит ожидать чего угодно. Он мог взять инициативу в свои руки и оспорить постановление суда или тянуть время, просто чтобы помучить несчастную Бет. Мэкки посмотрела на свои часы — без одной минуты шесть.
Ровно в шесть в дверь постучали. Вероятно, он оставил машину прямо на улице.
— Входите, — сказала она, отворив дверь, и невольно залюбовалась картиной, открывшейся ее взору, — Гордон бережно держал на руках свое сокровище.
— Придется, — печально сказал он, и тон его голоса заставил Мэкки вернуться в реальность.
Она распахнула дверь настежь, жестом приглашая пройти в конференц-зал, и, идя рядом, пристально оглядела пришедших.
На Эшли было розовое пальтишко, отороченное искусственным мехом. Из-под розовой шапочки выбивались завитки шелковистых каштановых волос. У нее были голубые глаза — точно такие же, как у отца, — смотревшие на Мэкки с высоты папиного плеча.
Бет стояла, не шевелясь, у противоположной стены зала. Гордон подошел к длинному столу и, сняв с плеча сумку с памперсами, поставил ее перед собой. Ни тот, ни другая не сказали ни слова.
— Подойди, поздоровайся с дочерью, — сказала Мэкки, поторапливая Бет, с которой она уже успела перейти на «ты». Бет осторожно подошла и протянула руки, чтобы взять девочку.
Будто желая угодить отцу, Эшли, как только Бет прикоснулась к ней, издала оглушительный рев и протянула ручки к… Мэкки. Растерявшись, та опасливо взяла плачущую девочку, словно это был кактус, сплошь усеянный колючками.
— Ну, ну, не плачь, — проговорила Мэкки, чувствуя себя неуютно под пристальным взглядом Гордона.
— Господи, да вы ее сейчас уроните! — испуганно закричал Гордон. — Вы такая же нескладная, как и ваша клиентка! — сказал он, бросив презрительный взгляд на Бет. — Ни вам, ни Бет нельзя доверять детей!
На мгновение Мэкки утратила дар речи, но вскоре взяла себя в руки.
— Мистер Гэллоуэй, оскорблениями делу не поможешь, — сказала она ему как можно спокойнее, одновременно вскидывая голову, чтобы крошечные пальчики не могли дотянуться до ее золотых сережек.
— Ладно, я постараюсь молчать, только отдайте мне ребенка!
Мэкки не послушалась и отдала девочку Бет. Эшли недовольно скривила губки, но плакать не стала. Обернувшись к Гордону, Мэкки сухо объявила:
