– Это была малохудожественная самодеятельность? Или Кедров послал? – спросил Гуров.
– Господин полковник! Ну, не все же в деревне дураки! – ответил ему Чернов. – Сначала вы, простите за откровенность, грубо и безжалостно смешали всех этих сволочей с дерьмом, цинично надругались над их светлыми надеждами на будущее, коленом под зад вышибли со службы, а потом, отказавшись от машины, в таком-то тумане, когда и местный заплутать может, отправились пешком по малознакомому городу. Ну, понятно же, что вы хотели посмотреть, как эта компания на все отреагирует. Так дело было?
– Правильно мыслишь, капитан, – усмехнулся Гуров. – Но, если я так поступил, значит, на свои силы рассчитывал. И хоть одного бы, но скрутил. А вы? Кого вы задержали? Может, не стоило фары включать и во весь голос орать, а подойти тихой сапой и повязать без лишних слов?
– Так-то оно так! И упреки совершенно справедливы – лопухнулись мы, – честно сознался Чернов. – Хотели на испуг взять, а они через заборы, как козлы, сигали, вот и ушли. Только тут в другом дело. Среди тех, кого мы сегодня торжественно из кабинета выпроводили, есть казачок засланный. Вот он-то мне и позвонил! И сказал, что Никитин обо всем Сафонову доложил, а тот его успокоил, сказал, чтобы не дергался, что ситуацию он разрулит, а вот вы, господин полковник, до утра не доживете! Но о том, какими силами готовится нападение на вас, ничего не сказал. Вот мы и решили вас подстраховать! Вас ведь могли просто расстрелять.
– А вот теперь я тебе скажу, капитан, что тех уголовников, которые могли бы это сделать, в области уже нет, а те, что остались, на такое не пойдут, и я это точно знаю! – уверенно сказал Гуров. – Они не дураки и очень хорошо себе представляют, что с городом будет, если меня здесь убьют, – его же в блин раскатают. А с теми, кого Сафонов мог на меня натравить, я бы и сам справился. И поверь мне, что это не бахвальство, потому что я служу в милиции дольше, чем ты на свете живешь! Но за то, что захотели меня подстраховать, спасибо.
– То есть вы изначально знали, кто может на вас напасть? – воскликнул Чернов, и Гуров кивнул. – Вы знаете, мне показалось, что это были…
– Стоп, капитан! – резко сказал Гуров. – Ты молчать умеешь?
– Так точно, господин полковник! – несколько растерянно ответил тот.
– Вот и молчите! – приказал Лев. – И ты, и остальные! И о том, кем вам нападавшие показались, и о самом нападении! Пока молчите! А то вы мне все дело испортите! Я с тобой и остальными здесь не встречался! Ясно? Так надо!
– Так точно! Понял! Есть молчать! – ответил Чернов, но, судя по его виду, не очень-то он и понял.
Тут зазвонил сотовый Гурова. Это оказался Кедров, который взволнованно спросил:
– Лев Иванович! У вас все в порядке? А то тут дежурному сообщение пришло, что в центре города стреляли.
– Не волнуйтесь, Афанасий Семенович! Я жив-здоров и стрелял тоже я, но в землю, так что никто не пострадал, – успокоил его Гуров. – Просто некоторые люди захотели излишне близко со мной познакомиться, а мне это не понравилось.
– Так, может… – начал было Кедров.
Но Гуров не дал ему продолжить:
– Мне ничего не надо, – отключил телефон, а потом обратился к Чернову: – Ну, раз вы уже здесь, то отвезите меня к Леше.
Как оказалось, он не дошел до ателье всего несколько домов. Не так уж много времени прошло с момента их встречи, так что Леша его сразу же узнал, и напоминать ему ничего не пришлось – на Востоке люди долго помнят добро, которое для них сделали. А вот разговор у них получился с большим трудом, потому что портной, привыкший к тому, что ему всегда переводит дочь, по-русски почти не говорил, да и его подмастерья знали его с пятого на десятое. Так что ничего нового Лев не узнал, а только еще раз услышал о том, что Леша собирается через несколько месяцев уезжать в связи с окончанием срока контракта.
Выйдя из ателье, Гуров увидел, что Чернов и остальные так и ждут его в машине, хотя он и сказал, что они могут возвращаться в управление. Сначала он хотел возмутиться, а потом подумал, что второй раз на него сегодня уже вряд ли нападут, так что нечего из себя больше приманку изображать, а лучше с комфортом доехать до больницы. Но вот там он уже серьезно сказал, что они ему больше не нужны, потому что помочь ничем не смогут, а вот помешать – запросто. Офицеры покорно уехали, а он вошел в больницу.
