Усевшись на мешке с песком, Ахмет что-то писал на листе бумаги, положив его на офицерскую сумку.
Нагнувшись, я быстро сгреб с земли у своих ног...
- Инструктор... Эй!
Я медленно обернулся.
Ахмет протягивал мне шариковую ручку:
- На, распишись...
Приняв самописку левой рукой, я кое-как поставил закорючку под подписью начальника курсов на составленном им документе.
- Что у тебя в правой руке? Покажи...
Я медленно разжимаю кулак. Песок, мелкие камешки посыпались между пальцев...
"Все пропало", - подумал не я, а тот ребенок, что продолжает жить в каждом из нас.
- Курсанты, - громко скомандовал Ахмет, - строиться!
Я перевел взгляд на свою покрытую белым пыльным налетом ладонь... Пусто.
Всю обратную дорогу, ступая на правую ногу, я испытывал какой-то дискомфорт. Пришли в аул, я попросился у своего начальника в туалет.
- Иди! Усман и Арслан проводят...
Закрыв за собой дверь дощатого нужника, стоявшего во дворе школы, я принялся расшнуровывать ботинок...
В щель между дверных досок были видны мои провожатые. Усман, распахнув куртку, показывал Арслану то, что у него на груди висело. Лицо Арслана выражало волнение, глаза блестели.
- Здорово, - послышался его голос. - Я тоже буду так отрезать от каждого убитого мною русского. У меня целое ожерелье будет... Вот как! Ай, хорошо придумал, правда, Усман?
Тот с горделивым достоинством вынул из кармана знакомый мне хлебный нож.
- Смотри сюда... Этим отрезал.
- Сам?..
- Зачем спрашиваешь? Конечно!
Сблизившись голова к голове, приятели принялись рассматривать ножик.
...В кабинете зоологии меня ожидал сюрприз.
- Я - Мустафа, - представился мне малый в черном джинсовом костюме, атласной шапочке с золотой кистью, - меня Умаров прислал... Я режиссер! Вернее, оператор... Монгуш сказал: "Сними об этих снайперах фильм!"
В руках у малого была новенькая видеокамера "Панасоник". Лицо выражало энтузиазм.
Я не люблю энтузиастов. И никогда не любил.
Курсанты расселись за партами (по одному курсанту за каждой партой, в затылок друг другу). Посланец Монгуша занял позицию за партой перед моим столом.
- Ай, - воскликнул он, - какой фильм сниму! Все будут смотреть и говорить: "Мустафа учебный фильм о снайперах снял..." В Канн поеду!
Все рассмеялись.
Под прицелом видеокамеры я быстро разобрал СВД. При этом, как-то так получилось, деталей у меня оказалось больше, чем обычно бывает при неполной разборке винтовки Драгунова...
Я поднял голову. С улыбками блаженных курсанты следили за мной. Я задержал взгляд на Шамиле. Улыбаясь, как все, он смотрел на стол, где в массе металлических вороненых предметов оранжево и остро посверкивало. В глазах прирожденного отличника постепенно проявлялась тревога. Все еще улыбаясь, он начал хмуриться, взгляд его блуждал по столу...
Под прицелом видеокамеры, шести пар глаз я собрал СВД, вставил патрон в магазин и присоединил последний к винтовке.
Вдруг побледнев, золотой медалист приоткрыл рот, будто собравшись крикнуть.
Я передернул затвор...
- Контрольный спуск, - голосом захолустного конферансье объявил Мустафа и добавил: - Уважаемые телезрители!
Все, кроме Шамиля и меня, рассмеялись...
Снайперская винтовка Драгунова - чрезвычайно сильное оружие. Разогнавшись по стволу, приставленному к объективу видеокамеры, пуля отколола от противоположной стены изрядный кусок.
От отдачи приклада в бедро делаю шаг назад. Все-таки я еще слаб... Натыкаюсь спиной на окно.
Трупы убитых одним выстрелом семи человек небрежно развалились за партами.
В коридоре - нарастающий топот ног, голоса...
Оконная рама хрустит.
Дверь распахивается, с пистолетом в руке вбегает Ахмет...
Инерция продолжает работать против меня. Изгибаюсь, как кошка, обеими руками вцепляюсь в рамный переплет. Но он расползается под пальцами, словно гнилая материя, с хрустом вырывается из петель, и вместе с ним я лечу с сорокаметровой высоты...
Удар о воду. В нокдауне погружаюсь в толщу коричневой, абсолютно непрозрачной сдавливающей массы. Иду ко дну. Вдруг все тело пронзает холод... и, очнувшись от шока, я начинаю лихорадочно работать руками, ногами, инстинктивно карабкаясь вверх.
