Дикий поселился в однокомнатной квартире на Комендантском аэродроме возле метро и как-то у него даже выпал свободный вечер. Он поехал на Невский, прогулялся до Дворцовой площади. Удивительный город! Он ведь вырос в нем! И совсем его забыл, мотаясь последние годы по стране. А после ранения вообще все забыл, а когда начал вспоминать себя, то одним из первых воспоминаний было: он маленький и совсем еще не дикий, он вместе с приятелями, с классом, то есть, и учительницей идет по каким-то красивым залам, в одном из которых на лошадях сидят железные люди с копьями, есть даже дети, закованные в железо, а учительница говорит: «Это — рыцари, дети. Если они падали, то сами не могли подняться. И еще были дети-рыцари»; Дикий вспомнил тогда свои детские мечты стать рыцарем, а уже после вспомнил и Питер и Эрмитаж…
Было начало июня — белые ночи. На Мойке возле дома, где умер Пушкин, экзальтированные юноши и девицы праздновали день его рождения и читали стихи. Дикий прошел мимо не останавливаясь. Ему нужен был город, а не чужой праздник. Он даже не стал брать такси, а поехал в метро — стоял и разглядывал горожан. Поездка в метро для Дикого — почти приключение.
После на прогулки и романтические поездки просто не осталось времени. Вовсю ремонтировали судно, купленное еще прошлой осенью. С ремонтом затягивали, и пришлось Дикому ткнуть, так сказать, маузером в рыло. Аргумент показался весомым, и неполадки теперь быстро устранялись. На судне предполагалось перевезти добытое оружие с одного берега Ладоги на другой, и поэтому экипаж сформировали из своих людей. Чтобы парням не было скучно и чтобы они сдуру не запили, их небольшими группами, по два-три человека, возили туда, где в лесу находилась военная часть проводили нечто вроде мини-учений. И конечно же старались не засветиться.
Наконец все готово, и к вечеру всю группу перевозят поближе к части, а судно подойдет к ладожскому берегу в условленном месте ночью. Чтобы обезопасить операцию от неожиданностей, Дикий велел Сергею взять восемь парней и отправиться пораньше, установить на берегу палатку и поизображать туристов с костерком и гитарой. По рации Сергей сообщил, что никаких происшествий или подозрительных людей возле военного городка не замечено. Ведущие других групп, на которые Дикий разделил бойцов, тоже были оделены рациями.
— Внимание!
Часы показывали одиннадцать, а солнце еще толком и не село — его предзакатные лучи радостно освещали окружающее пространство. Дикий оборудовал себе наблюдательный пункт в кусте бузины и видел, как на ладони, военный городок, в котором солдаты, как им и положено, убрались в казармы. Белые ночи — лучшее время для подобных мероприятий.
— Внимание! — повторил Дикий, и в след за его голосом в ветвях над головой запел соловей. — Пошли!
Пошли — это мягко сказано. Первой сделала рывок группа Геннадия. В ее задачу входил захват домика комендатуры, грузовиков и КПП. Комендатура, недавно покрашенная в ядовито-зеленый свет, походила на избушку бабы-яги на курьих ножках после ремонта. Ни выстрелов, ни криков не донеслось оттуда. То же самое и с машинами. «Отлично, — подумал Дикий. — Если что — то уже есть на чем сваливать». Успешно прошел и захват КПП. Путь на территорию военного городка был открыт.
— Дикий, Дикий! — заговорила рация голосом Геннадия. — Путь свободен!
— Молодец!
Группы Михаила и Валеры быстро прошли на территорию городка и взяли под контроль две ближайшие казармы. Андрей с бойцами захватил медсанчасть, одновременно наблюдая за офицерскими общагами. Дикий приказал парням туда не врываться, поскольку в общежитиях могли находиться женщины и дети. Офицерам наплевать, по большему счету, на казенное имущество, но увидев незнакомых вооруженных людей, кто-то мог испугаться и начать перестрелку. А стрельба — это трупы. В том числе женщин и детей. А женщин и детей убивать нельзя. Потому что Дикий играет по другим правилам. У него самого есть сын…
— Дикий, Дикий! Контролируем домик связи и собачников!
— Дикий, Дикий! — Дикий узнает голос Сергея. — Контролирую дальнюю казарму!
Еще одна группа подбиралась к домику штаба, за которым — гараж со штабными машинами.