– Это твои друзья пожаловали? – спросил старик девушку, и тут понял, что говорит с иллюзией. Она исчезла.
Так к Аргону пришло внезапное спасение в лице сыщиков. Да, он оказал сопротивление Шикаши, но лишь из чистого озорства. Когда стало ясно, что у бандитов не осталось шансов, авантюрист решил немного поиграть с сыщиком. Но недаром этот игрок выживал во всех переделках: он знал, когда следует остановиться. Как только маг понял, что Шикаши злится, он немедленно сдался и запросил пощады.
Побег Т'Иниарисы с "отцом" был сюрпризом даже для Аргона, но в конечном счете все обошлось.
***
В Цитадели заинтересовались. Даже так: очень, очень заинтересовались. Когда сыщики прибыли в Джаахнуму, там их уже ждала целая делегация столичных магов, которые вылетели навстречу, как только получили известие от Икена.
Богатенькие гости внесли некоторое оживление в изнывающий от вынужденного безделья городок. Пойманных преступников немедленно взяли в оборот самые матерые маги снов, выжимая из них последние капли информации. Их интересовали две вещи. Первая – где сейчас остатки шайки Т'Яне и другие группировки, оставшиеся после развала банды Бешеного пса? И вторая – что за колдовство нашли они в Диких Землях?
Среди прибывших был и старейшина Пупулис. Тот отхватил себе лучший номер местной гостиницы, где и сидел сейчас с Икеном и Шикаши за чашечкой цветочного чая.
– Надо же: этот малолетний шалопай Аргон дожил до старости и все еще жив. Кто бы мог подумать, – удивленно-меланхолично говорил старейшина.
– Я тоже удивляюсь, – поддакнул Шикаши.
– И даже как-то выкрутился, – добавил старейшина. – Обещал подарить Цитадели найденные арканы, помогает обнаруживать и убирать заклинания, которые сводят с ума птиц. Говорят, в самых дальних деревнях уже поймали двух пузырей – первых, после долгого перерыва. Скоро они вернутся и сюда.
– А вы не встретились с Ини? – спросил Икен.
– Нет, мы разминулись. Она прислала весточку из Столицы. Представляете: собирается открыть детективную контору. Вот только не в восточных кварталах, а на севере. Видимо, с вами конкурировать не хочет.
– С нами конкурировать невозможно, – уверенно заявил Шикаши.
Пупулис лишь улыбнулся уголком рта.
– Мы уж было подумали, что это вы подменили образцы аур в Цитадели, – признался сыщик.
– В самом деле?
– А потом оказалось, что это просто другой человек. Даже родная дочь обозналась.
Пупулис промолчал, ожидая продолжения. И оно последовало.
– И все-таки, – сказал Шикаши, – меня не покидает мысль о том, что вы с самого начала знали об этом деле гораздо больше… чем хотите показать.
Старейшина отхлебнул чаю, и закусил стручком сушеного тарпора.
– И что же тебя наводит на такие мысли? – спросил он после паузы.
– Как-то это странно: любящий прапра…дедушка посылает дорогую прапра…внучку в довольно рискованное путешествие. А потом не возражает, когда путешествие становится смертельно опасным.
Старейшина отхлебнул еще.
– Как ты думаешь, Шикаши, может ли трехлетний ребенок понять тридцатилетнего мужчину?
– Нет, конечно.
– Ты по сравнению с мной как трехлетний ребенок. И ты пытаешься угадать мои мотивы?
– Некорректная аналогия. Насколько я знаю, после двадцати люди уже не умнеют, а лишь набираются опыта, – возразил сыщик.
Старейшина поперхнулся чаем, а потом заявил с самой ехидной усмешкой:
– Ну если так, тебе уже не светит разобраться в этом вопросе. Ты старше двадцати, и уже не поумнеешь.
– Так значит, – не унимался сыщик, – вы ничего не знали заранее?
– Ну откуда мне было знать?!
– А можно… – Шикаши хитро прищурился, – можно попросить вас снять амулетик? Тот, что маскирует ауру. Чтобы убедиться, что вы говорите правду?
– Обойдешься, – заявил старейшина с довольным видом прихлебывая чаек.
– Ага! Все с вами ясно!
Старейшина загадочно улыбнулся. Потом сказал:
– Если бы я всякий раз снимал амулет, доказывая свою правдивость, то что бы я делал, когда пришлось бы солгать? Все бы поняли: раз я вдруг отказался снять амулет, значит лгу. Поэтому я не снимаю амулет никогда. Придется поверить мне на слово.
Пупулис поставил чашку на стол и с победным видом захрустел стручком. Ясно было, что этот вопрос так и останется покрыт мраком, и большего от старого лиса не добиться.
