– Сувенир из городка охотников? – улыбнулась Ини. – Узнаю кожу пузыря. Очень мило.
– Не просто сувенир. Одень, встань и нажми на выступ справа.
Т'Иниариса сделала как он сказал, и… исчезла. Только шорох выдавал ее присутствие.
– Классная запрещенная штучка, – хихикнула она, подкравшись к Икену со спины и шутливо толкая.
– Ничего подобного. Амулеты невидимости разрешены, но только для магов. В нем двадцать пять зарядов, потом можно отдать любому магу света на перезарядку.
– И ты все это время молчал?
– Я думал, ты вспомнишь про разрядившийся амулет, а потом – про отца, и расстроишься. Ждал, пока сама заговоришь о нем.
– Надо же…- голос невидимой Ини обрел странные интонации.
– Но это не все. Там есть выступ с другой стороны.
Т'Иниариса возникла из воздуха на том месте, откуда исчезла.
– Это что, я? – раздался ее удивленный возглас совсем с другой стороны.
– Конечно. Это иллюзия. Нажимаешь один выступ, и появляется твой двойник. Потом нажимаешь другой, и сама становишься невидимой. Можешь уйти, а твой двойник останется на месте. Все будут думать, что ты там, а на самом деле ты… тут, – он быстро перевернулся и схватил невидимую волшебницу за ту часть тела, которая оказалась ближе. Она рассмеялась и нарочно свалилась на него.
– Ребята, утихомирьтесь, а? – недовольно проворчал Шикаши, разбуженный возней. – Завтра рано вставать, нам понадобятся свежие головы, чтобы не наделать глупостей.
– Все, все, мы уже тихие, – сказала девушка. – Спи, Эйо, твоя вахта давно кончилась.
– Вставай, молодежь, хорош дрыхнуть! – бордый голос сыщика вытащил Икена из сладких утренних грез.
Протирая глаза, он проснулся. Подумалось вдруг, что хорошо бы вымыться всем, а то Шикаши не сможет ни к кому подкрасться невидимым, если вдруг понадобится: запашок выдаст. Сыщик громко прошелся на тему молодых безответственных авантюристок, которые спят во время своей вахты, и что бы с ними могло случиться, если бы он не дремал под утро очень чутко. Но Ини лежала, не реагируя на насмешки. Сыщик подтолкнул ее, но рука… прошла насквозь. От неожиданности тот даже вздрогнул.
Т'Иниариса ушла. Включила невидимость, оставила своего двойника, и исчезла в неизвестном направлении. Впрочем, разве в неизвестном? В Диких Землях она могла пойти только в одно место – к отцу.
Икену пришлось объяснять, откуда взялась иллюзия.
– Ну молодец, напарничек, удружил! – ворчал Шикаши. – Если бы не твоя невидимость, разве она бы поперлась ночью, одна? Эх… И мне надо было догадаться, что ее не удержат страшные сказки.
– Какие сказки?
– Ну о том, что это может быть не ее отец, и тогда ей хана.
– А… да, я заметил, что вы соврали. Но о чем вы тогда беспокоитесь? Отец ей ничего не сделает.
– Ты в этом так уверен? Да, я соврал, но только потому, что правде она бы не поверила. Подумай: этот человек инсценировал свою смерть и прервал контакт с дочерью. Это может означать только одно: он не хотел ее видеть. А тут она сама его нашла. Как ты думаешь, чем это может кончиться?
– Ну… не знаю.
– И я не знаю. Но это зверь, Эйо. Такой же зверь, как Невзрачный Душегуб. Думаешь, он ее не тронет? Ты берешься предсказать реакцию зверя?
– Но он же ее любит, – возразил волшебник. – Она говорила об этом так… искренне. Я бы заметил, если бы это была попытка обмана или самообмана.
– Возможно, любит. А может быть уже и нет. Понимаешь, матерые преступники со временем деградируют. Среда портит, знаешь ли.
– Ну это уж через чур! – возмутился Икен.
– Не знаю, не знаю. Инсценировать собственную смерть и не послать весточку якобы любимой дочурке два с лишним года? Я могу еще понять, если бы он не предупредил ее сразу: горе дочери должно было выглядеть натуральным. Но зачем тянуть столько времени?
– Я кажется знаю, зачем. Все сходится.
– Ну-ка, ну-ка?
– Она еще училась. Это же Цитадель. Вокруг – множество магов снов. Представьте себе, что кто-нибудь случайно скажет при ней, что Бешеный пес погиб. А в ответ – эмоция уверенного несогласия с ее стороны. Одно дело, когда дочь надеется на то, что отец жив. Совсем другое – когда уверена в этом. Любой студент с факультета снов может отличить надежду от уверенности.
