Перед глазами качается палуба галеры, каша из древесины, дохлых тварей, мха, крови, запятнанной чести, позора…
Рядом суетится гоблин, рот сплющен улыбкой.
— Видишь, как просто! — Вытирает тряпкой лицо орка. — Ничего страшного, раз — и все…
— Смотрите! — радостный крик. — Стрелы отражаются от щита, летят к эльфам! Мы побеждаем!
И правда… Стрелы и кометы отражаются от щита с легкостью лучей, целыми роями уносятся к горизонту, где блистает белыми парусами эльфийский фрегат.
По морде дракона, от шипа к шипу, проскальзывает тревога. От хмуро смотрит куда-то поверх Яррада. Черные глаза вспыхивают огнем.
Крик шамана. Удар падающего тела, а затем — режущий уши свист, барабанная дробь стрел, взрывы зеленых комет, вопли матросов.
— В укрытие!
Шаман лежит пластом, кожа дымится, мерцает тлеющими островками.
Дракон расправляет крылья, стены и крыша взрываются, с грохотом разлетаются на обломки. Небо затмевает драконья тень. Град стрел исчезает, многоножки засыхают, зеленое пламя гаснет…
Тишина…
Все в тумане. Орк помнит обугленный скелет эльфийского фрегата: бока полыхают, в туче дыма корабль словно огромный дух темного мира. Меж мачтовых ребер сидит как в гнезде дракон, крылья заслоняют все три палубы, фрегат погружается в ночь. На коготь дракона нанизан эльф, бьется отчаянно, но безмолвно. Из пасти вырывается лавина огня, гудит, жареного эльфа дракон кладет на язык словно ягоду. Вдумчиво жует, потирает когтями друг о друга, прикидывает, чего же не хватает: соли, перца, лимонного сока…
Орки липнут на труп корабля как мухи, пускают жадные слюни, ломают шеи выжившим обгоревшим эльфам, рубят головы грязными ржавыми клинками. Тупая сталь застревает, вояки машут сильнее, еще и еще, под кожей булькает жир, мучает отдышка, пот струится жидкими зеркалами, отражения орков и гоблинов выпуклые как свиньи. Меч одного орка на третьем замахе перевешивает, оба с грохотом падают в дымную пробоину…
Яррад склоняется над шаманом.
— Прости, — кряхтит изуродованный старик. — Я отнял у тебя честь.
— О чем ты? — Яррад заботливо приподнимает его голову.
— У меня кончались силы… — Шаман срывается на кашель. — Нужен был источник… А рядом ты. Твоя ярость. Поэтому ты сдался дракону… Я взял твою ярость и… ее было так много, что я обратил стрелы врагов на них же… Думал, выдержу… Но…
— Ты сделал что смог. — Яррад обнимает за плечи, обгоревшую кожу с хрустом оплетают трещины. Старик морщится, орк сглатывает ком. — Не рассчитал силы…
— Это ОН! — Шаман смотрит на черные с красными прожилками руки, трогает такое же лицо. — ОН меня… таким…
Орка захлестывает ярость, пьянит красный туман. В пелене проступает огненный взор дракона, направленный куда-то поверх Яррада. Вспыхивает безумие, гнев берсерка…
Ярость гаснет, будто ее заморозили, ударили и она рассыпалась. Туман отступает, голову проветривают мысли…
Ожоги шамана медленно заживают, уголок рта поднимается:
— Спасибо за источник.
Двое орков тащат по трапу эльфийку в мантии мага — в плавании матросам нужны утехи. Серебристая одежда местами разодрана, в пятнах крови, длинные волосы липнут к щекам, веки опущены. На поясе волнистый меч, узоры вьюнов и листьев сплетаются в руны.
Яррад бросается к ней. Миг — и конвой валяется без сознания. Яррад осторожно опирает эльфийку на свои плечи. Девушка слабо шевелится, под пушистыми ресницами мерцают синие глаза.
— Ты орк, — шепчут сухие губы. — Почему помогаешь?
— Мы уже не орки.
Галера похожа на руины. Деревянные иглы, обломки досок, бочек, ящиков, обрывки канатов, паруса как решето. Все замшелое, в лианах, грибах. Где-то еще трепещут зеленые языки пламени, рыщут прожорливые многоножки, стынет раздувшееся тело капитана…
Держась за обломки борта, подходит шаман.
— Отсюда нужно убираться. — Яррад отводит взгляд от разрухи.
— Бежать некуда, — слова эльфийки слышны едва.
Яррад поворачивает голову к островам, девушка ловит взгляд.
— Самоубийство! — Нежные пальцы стискивают плечо Яррада. — Там твари пострашнее драконов, оттуда никто не возвращается.
— Здесь шансы меньше.
— Мне не доплыть. — Шаман опускается на колени. — Слишком слаб.
