Я делаю вид, что проявляю недовольство, однако в глубине души радуюсь их желанию бежать как можно дольше, которое канадцы применительно к собакам называют will to go[2]. У моих собак такого желания сейчас хоть отбавляй. Ну что же, тем лучше: наш маршрут — очень длинный! В жизни редко случается так, что человек и животные испытывают одинаковое удовольствие от какого-то занятия. Я, пересекая на собачьей упряжке огромные заснеженные пространства, испытываю такое же удовольствие, какое испытывают собаки. Я не смог бы сказать, кто из нас — то ли я, то ли они — счастливее в это утро, когда мы наконец-то начали наше путешествие, и кто из нас больше жаждет открыть для себя эти территории и увидеть пейзажи, полные новизны и сюрпризов. Эта общая страсть делает из нас своего рода сообщников, в результате чего укрепляются дружеские связи между нами, возникшие сразу после рождения этих собак и поддерживающиеся благодаря совместным приключениям. Однако на высокогорных плато Веркора, где проходили наши тренировки, собакам в конце концов стало скучно, поскольку они быстро запомнили там каждый километр пути, каждый поворот, почти каждое дерево… Им, правда, по-прежнему очень нравилось бегать, и они никогда не отказывались этого делать, даже если дул сильный ветер или лил дождь, но их радость при этом была все же не такой, как сейчас: они, как и я, любят открывать для себя что-то новое и жаждут приключений.
Теперь мы мчимся по более-менее открытой местности, линия горизонта которой скрывается где-то вдалеке. Растительность, попадающаяся на пути, выглядит уже более скудной и состоит исключительно из берез и хвойных деревьев, на верхних ветвях которых я иногда замечаю глухарей. Когда они неожиданно взлетают с веток, собаки, которые до этого, несмотря на сложный рельеф местности, неслись вперед с одинаковой скоростью, заметно ускоряются.
По мере того как солнце спускается к линии горизонта и заходит за гору, мы начинаем длинный спуск и после резкого поворота, которым он заканчивается, оказываемся в довольно густом еловом лесу, а затем выскакиваем на поляну. Посреди этой поляны находится хижина Николая.
И вот я вижу этого охотника, внешность которого мне описывали Ален и Фабьен. У него открытое, жизнерадостное лицо, и взглядом знатока он оценивает мускулатуру собак.
— Быстро домчались твои собаки!
Николай проходит от одной собаки к другой, с восхищенным видом покачивая головой. Будучи очень хорошим охотником, он способен по достоинству оценить крепость мышц собаки. Он рассказывает мне, что территория, на которой он ставит капканы и которую оберегает от браконьеров, изобилует дичью. Он проводит здесь очень много времени как летом, так и зимой, ночуя в хижине, что стоит в одном дне пути на мотосанях от маленькой деревушки Страсхион, где живут его жена и двое сыновей. Крепко сложенный и привыкший к физическим нагрузкам, связанным с жизнью в лесу, Николай говорит, что чувствует себя по-настоящему счастливым только здесь, в тайге, и я понимаю его лучше, чем кто-либо другой.
Я рассказываю ему поочередно о каждой из своих собак, отмечая роль, которую играют Вольф, вожак своры, и головные собаки (то есть те, что бегут во главе упряжки) — Бюрка, Квест и Мивук.
— А разве вожак своры бежит не во главе упряжки?
Я объясняю, что так бывает редко. Вожак своры — это собака, которая занимает высшее место в иерархии и заставляет остальных подчиняться. Обычно таковой является самая сильная собака или, по крайней мере, та, которую все признают главной. Это наглядно проявляется в демонстрации «доминирования — подчинения», что имеет для своры ездовых собак такое же значение, как и для волчьей стаи.
Собак, двух или всего одну, которым предоставляется право бежать во главе упряжки, выбирает человек, тогда как вожак захватывает власть в своре сам, без какого-либо вмешательства со стороны людей. Головные собаки обычно представляют собой очень общительных существ, легко вступающих в контакт с человеком и обладающих тем уровнем интеллекта, который позволяет им быстрее других научиться понимать сначала простенькие команды, относящиеся к изменению направления бега, а затем и более сложные, связанные с выполнением поворота на сто восемьдесят градусов и преодолением трудных участков пути. Это собаки, способные проявлять инициативу, например, на замерзшей реке, крепкий лед на которой образовался не везде; тогда погонщик собачьей упряжки предоставляет им право самим выбирать маршрут. Некоторые из головных собак обладают незаурядными способностями, среди моих, к примеру, можно выделить четырех: Очум, Вульк, Чип и Таран.
