Диана, Купидон и Командор - страница 119

Так что в свои двадцать шесть лет Галинуча даже и не мечтала, что пустится в заморское путешествие раньше, чем сама выйдет замуж. Теперь же и ей предстояло отправиться в свадебное путешествие, но не свое, а Командора.

Свадьбу отпраздновали 29 декабря в церкви Святой Евфимии. Приглашенных было немного, но церковь оказалась забита до отказа любопытными. Сплетни о любовной истории двух немолодых уже молодоженов облетели все салоны, бары, все парикмахерские города, и народ желал собственными глазами посмотреть на влюбленную пару и на двух героинь-внучек, которым удалось высвободить деда из ужасного «Оливкового сада».

В фойе театра устроили фуршет. Диана вместе с Приской, Элизой и Розальбой, пока взрослые пили шампанское и поднимали тосты за здоровье молодых, улизнули в костюмерную театра и примерили по три-четыре костюма каждая, хоть они и были им несколько велики. Но насмеялись подруги вволю! Когда Командор просунул в костюмерную голову, услышав подозрительный шум, все четверо застыли на месте, ожидая порядочной головомойки. Но жених ограничился лишь тем, что сказал:

– Сначала немного подрастите. Потом, если захотите подзаработать, приходите в кабинет записаться в список статистов. В них всегда есть необходимость.

После фуршета молодожены, две внучки и няня сели в автомобиль и синьор Эфизио отвез их в порт, на корабль.

Море волновалось еще пуще вчерашнего, и бедная Галинуча плакала и тысячу раз за ночь бегала в туалет, где ее рвало. Ее утешала Дзелия, которую никогда не укачивало, но на всякий случай она взяла с собой кучу лимонов и большой флакон одеколона.

Когда на следующее утро они высадились в Генуе, то невестой казалась Галинуча: умытая, причесанная, наряженная и благоухающая одеколоном, а не синьора Нинетта в ее скромном сером пальто с воротником из кроличьего меха. (Но если говорить «lapin», то это звучит куда дороже и элегантнее.) Синьора Нинетта тоже впервые оказалась на континенте, потому что когда она выходила замуж в первый раз, то они были слишком бедны и их свадебное путешествие ограничилось поездкой к Сантуарию Святой Мадонны в близлежащем Вальверде. Так что она была возбуждена и как ребенок радовалась каждой мелочи, даже тому, что им приходится проходить таможенный досмотр.

Пока им ставили мелом на чемоданах обычный для всех въезжающих крестик, Диана вспомнила, как злилась Приска в этих случаях: «Мы же тоже приехали из Италии!»

«Да, но вы пересекли французские воды».

Словно контрабандистам можно назначить встречу среди ночи и среди морских волн, и те, не пугаясь страшной качки, передадут тебе с моторной лодки два флакона французских духов и три головки заплесневелого сыра.

Они взяли такси, поднялись по холмистой дороге и прибыли на железнодорожный вокзал. Командор заказал пять мест на пятичасовом поезде в Венецию. Какое же это свадебное путешествие, если не ехать в Венецию?

Шестое место в купе было занято мальчишкой, который смотрел в окно. Когда поезд наконец тронулся, он повернулся в их сторону.

– Агамемнон!

– Менелай! Ты куда это?

Паломбо Лоренцо тоже ехал в Венецию. Но не в свадебное путешествие, а к родственникам, которые жили в самом центре города. Он собирался встречать с ними Новый год. Путешествовал он не один, а с матерью, но им достались места в разных купе.

Вот приятный сюрприз! Лоренцо, оказывается, был оттуда родом и, если Диана захочет, он покажет ей «настоящую» Венецию, водя по местам, о существовании которых туристы и не подозревают.

Путешествие было долгим, и через некоторое время они оба вышли в коридор размять немного ноги. И вот у самого туалета Агамемнон сделал Менелаю совсем уж неожиданное признание:

– Знаешь, кто разрушил твой алтарь под партой? Кто разорвал в клочки эту краснокожую рожу? Это я.

– Ты? Да что тебе только в голову пришло?

Агамемнон покраснел как рак, и веснушки на его носу стали почти оранжевыми.

– Потому что… я ревновал.

– Ревновал? Так значит?..

Так оно и есть. Паломбо Лоренцо Агамемнон был секретно (но теперь, когда он в этом признался, то уже не секретно) влюблен в свою соседку по парте.

И не нашел ничего лучшего, как признаться ей в этом в тесном коридоре поезда, да еще и у самого туалета.