Диалоги - страница 24
Феаг. Да, конечно.
Сократ. Разве он не подобными же людьми управлял в своем городе?
d
Феаг. Да, подобными.
Сократ. Ну а Архелай, сын Пердикки, тот, что недавно был правителем Македонии?[13] Разве ты не считаешь, что и он управлял такими же лицами?
Феаг. Да, считаю.
Сократ. А Гиппий, сын Писистрата, правивший в нашем городе[14], кем, полагаешь ты, управлял? Не теми ли самыми?
Феаг. Конечно же теми.
Сократ. А не скажешь ли ты мне, какое прозвище носят Бакид, а также Сибилла и наш соотечественник Амфилит?[15]
Феаг. Какое же иное, мой Сократ, как не прозвище вещих?
e
Сократ. Ты верно сказал. Но попытайся мне также ответить, какое имя получили по свойству своей власти Гиппий и Периандр?
Феаг. Мне кажется, имя тиранов[16]. Иного и не могло быть.
Сократ. Значит, всякий, кто стремится править всеми людьми государства, стремится тем самым к подобной власти над ними – тиранической – и является не кем иным, как тираном?
Феаг. Это очевидно.
Сократ. Ну а ты сам не стремишься ли к такой власти?
Феаг. Из сказанного мною выходит, что да.
125
Сократ. Несчастный, значит, стремясь стать нашим тираном, ты давно уже попрекаешь своего отца за то, что он не посылает тебя к какому-нибудь наставнику в тирании? А ты, Демодок, не стыдно ли тебе, давно знающему, к чему он стремится, и имеющему возможность, послав его в обучение, сделать мастером той премудрости, которой он жаждет, – не стыдно ли тебе отказывать ему в его просьбе? Но теперь, как видишь, он в моем присутствии тебя обвинил; давай же посоветуемся вместе – ты и я, к кому его надо отправить и чья беседа поможет ему стать искусным тираном.
b
Демодок. Да, мой Сократ, клянусь Зевсом, давай посоветуемся, ибо мне кажется, что дело это требует серьезного обсуждения.
Сократ. Постой, добрейший мой! Порасспросим прежде как следует его самого.
Демодок. Спрашивай же.
Сократ. Что, если мы обратимся к Еврипиду, Феаг? Ведь Еврипид где-то говорит:
Представь, кто-нибудь спросил бы Еврипида: «Скажи, Еврипид, в общении с какими мудрецами становятся мудрыми тираны?» Ведь если бы он сказал, что
c
Мудры крестьяне от общенья с мудрыми,
и мы спросили бы его: «Мудрыми – в чем?» – как бы он нам ответил? Не в чем ином, сказал бы он, как в земледелии?
Феаг. Да, не в чем ином, только в этом.
Сократ. Ну а если бы он сказал: Ведь повара мудры в общенья с мудрыми,
и мы спросили бы его: «Мудрыми – в чем?» – как ответил бы он нам на это? «В поварском искусстве!» Не так ли?
d
Феаг. Да.
Сократ. Ну а если бы он сказал: Мудры гимнасты от общенья с мудрыми,
и мы спросили бы его: «Мудрыми – в чем?» – разве не сказал бы он, что в гимнастике?
Феаг. Да.
Сократ. А коли он сказал, что Мудры тираны от общенья с мудрыми,
и мы спрашиваем его: «О каких мудрецах ты говоришь, Еврипид?» – что может он нам ответить? О чем здесь идет речь?
Феаг. Но, клянусь Зевсом, я не знаю.
Сократ. Хочешь ли, я скажу тебе?
Феаг. Да, если тебе угодно.
Сократ. Это та мудрость, которая, как сказал Анакреонт, была ведома Калликрите[18]. Разве ты не знаешь эту песню?
Феаг. Конечно, знаю.
e
Сократ. Что же, ты жаждешь общения с таким мужем, который был бы сотоварищем по мудрости Калликрите, дочери Кианы, и «знал бы все, что связано с тиранией», как говорит о ней поэт? Это ли тебе нужно, чтобы стать тираном – нашим и города?
Феаг. Ты уже давно, Сократ, вышучиваешь меня и насмехаешься.
Сократ. Как? Разве ты говоришь, что жаждешь не той премудрости, с помощью которой мог бы управлять всеми согражданами? А ведь, занимаясь этим, ты был бы не кем иным, как тираном.
126
Феаг. Думаю, я мог бы пожелать стать тираном, и лучше всего над всеми людьми, а если это невозможно, то над их большинством. Да ведь, пожалуй, и ты, и все остальные хотели бы этого, а еще более – стать богами… Но я сказал, что стремлюсь не к этому.
Сократ. Однако что же это такое, к чему ты стремишься? Разве ты не говорил, что жаждешь управлять своими согражданами?
Феаг. Но не силой, не так, как правят тираны, а с добровольного согласия граждан, как поступали и другие славные мужи нашего города.
Сократ. Ты разумеешь, как Фемистокл, Перикл или Кимон
