Он направился к сумкам, вещи из которых в беспорядке лежали на полу, и скрупулёзно начал их собирать.
– Да, – опомнился он. – А пока, я думаю, мы можем отдохнуть. Ещё не факт, что аномальные всплески – это свидетельство нашего обнаружения. Возможно, мы сильно нагнетаем.
– Боюсь, что нет, – суровым тоном сообщила Ангел. – Это малый десантный крейсер. Нас нашли. Я только что получила данные от сателлитов. У нас в запасе максимум двенадцать часов.
Стив нахмурился. Почесал затылок. Затем с жалостью поглядел на Лию. От известия Ангела она изменилась в лице – посерела, что ли.
– Тогда точно отдыхать, – сделал он вывод. – Трудный предстоит денёк. И если честно… – Он посмотрел на своих девчат. – Я хочу наконец набить брюхо. И не хот-догами. Я хочу настоящей еды. Ты как?
– он поглядел на Лию.
Та долго не отвечала – видимо, переживала. Приходила в себя, до конца не понимая, что́ он только что ей сказал. Но в конце концов согласно кивнула головой и, обратившись к Ангелу, робко спросила:
– А вино здесь есть? Меня уже трясёт от всего, что происходит.
– Пойдём, я покажу. – предложила ей та.
Джунгли были сверху.
Они росли перед ними и сразу позади них. Посмотришь вправо – джунгли. Влево – тоже они. Джунгли везде. Передвигаться по деревьям, прыгая, как павианы, они не могут. Но и идти понизу нельзя, когда через каждый твой шаг дорогу преграждает либо поваленное дерево, либо непроходимый кустарник, растущий ввысь и тянущий свои усыпанные шипами корявые ветви к потерянному где-то в недоступной кроне свету. Идти вперёд по такой дороге становится просто невозможно.
Воздух тягучий и влажный. Его можно кушать, пить, намазывать на хлеб, но дышать им – упаси боже – можно, если только ты не отрастил себе жабры. Кислорода в таком воздухе кот наплакал. Рука устала рубить направо и налево. В воздухе – устоявшийся запах гнили, прелых, опавших листьев и сырой земли, что чавкает под ногами, через каждый шаг норовя засосать, вцепиться в них мёртвой хваткой на радость хохочущим высоко в деревьях невидимым птицам.
Местами, когда лесной исполин, окончив свой жизненный путь, падал на землю, подминая под себя пытавшийся пробить себе дорогу молодняк, на их пути встречались лесные прогалины. И мир преображался. Воздух свежел, обдавая вспотевшие лица живительным ветерком, а сквозь новую жимолость, улыбаясь им ясной улыбкой, радуя глаз, с небес ослепительными иглами пробивались лучики света.
Лия медленно ползла, еле передвигая ногами, в паре метров сразу за Стивом. Вяло отбивала мачете редкие ветки, острыми шипами норовившие попасть ей в глаза. Но всё же получала ими по лицу, когда из-за спины Стива, со свистом рассекая воздух, они, отпружинив, занимали прежнее место. Она скрипела зубами, но молчала. А что говорить? На её плече тяжеленная сумка. А Стив всё машет и машет мачете, прокладывая дорогу, наверно, и сам не зная, в какую из сторон.
Фляга уже наполовину пуста. В воздухе такая влажность, что впору доставать акваланг – тем удивительно ощущение жажды, постоянно преследующее её на протяжении всего их блуждания. От этого потеешь всё больше – одежда промокла насквозь, неприятно прилипает к телу, и чешется, и свербит, а он всё идёт, и машет, машет, машет…
Стив оглянулся. Лия жалко улыбнулась.
– Устала?
Она поправила свободной ругой мокрую сосульку волос, закрывавшую глаза, и упрямо качнула головой. Снова глотнула из фляги, плеснула на ладонь капельками живительной влаги, количество которой убывало прямо на глазах, и с блаженством ополоснула солёное от пота лицо.
Ангел молчит. Последнее время она всегда молчит. Лия была бы рада поболтать, но только когда этот неугомонный объявит наконец-то привал. А он – как заведённый. Всё топает и топает, и только всхлипы раскисшего мха раздаются под его ногами, да ещё над головой кто-то шуршит, сопровождая их всю дорогу. Наверное, зверь, или, быть может, какая-то птица, заинтересованно подглядывающая за ними с высоты.
Противнее всего – когда лицо обволакивало тонкой нитью паутины. Лия не любит пауков. Их, наверно, не любят все женщины обитаемой Вселенной. А тем более таких огромных. Стив ей показал одного. Тот сидел в своём зыбком на вид ложе, поглядывал на людей тремя парами глаз, растопырив мохнатые лапы в стороны, начищая до блеска блестящие эбеновые клыки, на кончиках которых, как ей показалось, блестят прозрачные капельки яда.
