– Возьмите кольцо, – сказала я, – и, пожалуйста, больше не присылайте мне подарки.
Шелаев неторопливо взял футляр, открыл его и сфокусировал взгляд на необыкновенно красивом украшении. Цвет черных бриллиантов стал гуще, белые бриллианты заискрились, ловя свет люстр… Волшебство возвращалось, но я старательно не замечала этого.
– Три лепестка черных, три – белых, – прокомментировал Шелаев. – Равное добро и зло.
– Там еще в середине белый бриллиант, – напомнила я. – Добра всегда больше.
– Прошу, оставь кольцо у себя. Я хочу, чтобы ты его носила.
– Нет, – ответила я. – Кажется, мы с вами это уже обсуждали.
– Да, было дело, – меняя тон с серьезного на веселый, ответил Клим и небрежно сунул бархатную коробочку в карман рубашки. – Но… – он чуть подался вперед. – Настанет день, Анастасия, когда ты наденешь его.
– Даже под пытками не надену, – бросила я и, вспыхнув, вцепилась в угол стола.
– Пытки? Какой кошмар! – Шелаев засмеялся. – За этим нужно обращаться к твоей бабушке, а не ко мне. А у меня все всегда добровольно.
– Добровольно-принудительно, – поправила я, мысленно ругая себя за несдержанность.
– Не такая уж и огромная разница. Но то, что касается тебя… Обещаю никогда и ни к чему не принуждать.
– А вашему обещанию можно верить?
Шелаев помолчал немного, глянул, словно окатил кипятком, и проговорил:
– Вообще-то нет. Но даю слово: у тебя всегда будет выбор.
Не знаю отчего, но я улыбнулась, злость куда-то ушла. Совсем. Я понимала: впереди меня ждет масса ловушек и преград, Клим Шелаев правдами и неправдами станет добиваться своего.
– Я хочу вас спросить… Чего вы добиваетесь? Вы же считаете, что рано или поздно я снесу дом Ланье с лица земли.
– Нет, я так не считаю. Ты перечеркнешь власть Эдиты Павловны и сделаешь ее мир другим, – он откинулся на спинку стула, прищурился и покосился на пачку сигарет.
– Зал для некурящих, – с удовольствием произнесла я.
– Я помню, – вновь улыбнулся Клим, и эта улыбка показалась неожиданно доброй.
– Но я все равно не понимаю, чего вы добиваетесь? Все, что вам нужно, по вашему же мнению, и так случится со временем. Само собой. Зачем же…
– Я добиваюсь тебя, Анастасия. Неужели эта истина от тебя ускользает? Неужели?
– В каком смысле? – Голос дрогнул, и вопрос получился тихим и удивленным. Я почувствовала, что тону, хотя для этого не было причин. Не в первый раз Клим Шелаев посмеивался подобным образом, не в первый.
– Ты испугалась?
– Нет. – Я покачала головой.
Странно, но мне почему-то не хотелось довольствоваться только тем, что лежит на поверхности, мне хотелось дотронуться до мыслей и желаний этого человека. Немедленно! Клим очень много шутил на тему нашего возможного… хм… сближения, но… Но это же лишь издевки над той, которая носит фамилию Ланье, или один из способов отомстить Эдите Павловне. Да…
«Неужели ради этого Шелаев готов связаться с такой, по сути, сопливой малявкой, как я? Нет, нет, это лишь издевки!»
Но я вдруг действительно испугалась, что Клим через секунду грубо напомнит об отношениях наших родителей и дальше разговор пойдет не так. Но как? Я не знала.
Шелаев молча смотрел на меня. Взрослый мужчина, умный, свободный в поступках, знающий цену всему. О чем он думал? Какие ответы перебирал в голове? Или был лишь один ответ, который он не хотел произносить?
Вновь подошел официант и поставил перед нами тарелки с красивым «Цезарем»: зеленые листья салата, золотистые сухарики, островки натертого сыра, нежный соус, два румяных кусочка куриного филе. Но ни я, ни Шелаев не протянули руку к вилке.
– Я не настолько страшен, как тебе кажется, – произнес он таким тоном, что я подумала: «Наверное, он еще хуже, наверное, я даже не представляю, какой он ужасный!» Мысли заметались, и я все же вцепилась в вилку. – Анастасия…
Наши глаза встретились, жар пропитал каждую клеточку моего онемевшего тела. И заныло в животе. В эту минуту я могла бы смело рвануть ко Льву Александровичу Брилю, и он бы не упрекнул меня в притворстве. Он бы отправил меня в самый лучший санаторий для самых тяжелых нервнобольных!
Какой смысл придумывать миллионы ходов и выходов, если Шелаев обезоруживает одним взглядом? Нет, его желания не могут касаться меня – это невозможно, так, чтобы по-настоящему. Он лишь использует меня в своих целях.
