Девятый круг - страница 153

— Ты поправишься, не волнуйся. От этого ты точно не умрешь. Я сейчас вызову «скорую».

Она торопливо вытащила мобильник, он выскользнул у нее из рук и упал на землю. Себаштиану схватил трубку.

— Не беспокойся за меня, — настойчиво сказал он. — Дель Кампо в доме. Иди туда.

Беатрис кивнула и протянула ему револьвер Косио.

— С тобой все будет в порядке?

— В полном. Будь осторожна. Возможно, он вооружен.

Он следил, как Беатрис удаляется по кипарисовой аллее короткими перебежками, от дерева к дереву, пока не почувствовал, что больше не в силах держать голову. И он вытянулся на земле, обратившись к звездам, мерцавшим среди облаков.

Мой вождь и я на этот путь незримый

Ступили, чтоб вернуться в ясный свет,

И двигались все вверх, неутомимы.

— В какой-то момент я подумал, что он ни в чем не признается.

— Если бы я пошла с тобой, он не был бы столь откровенен, — сказала Беатрис. — Большой риск, но все обошлось. Правда, нам очень повезло. Когда я увидела тебя у ног Косио, я вообразила самое худшее. Твой друг дель Кампо оказался совершеннейшим психом. Беседа, которой он меня удостоил перед тем, как отдать концы, была весьма поучительной.

— Я должен был все выяснить, — сказал Себаштиану.

Разговор происходил в больнице «Рубер интернасиональ», где Себаштиану приходил в себя после ранения в ногу. Врачи, залатав внутренние повреждения, заверили его, что судьба к нему благоволила: пуля хоть и задела слегка артерию, но миновала бедренную кость. Несколько недель покоя — и ему гарантировано полное выздоровление.

В то утро светило яркое солнце, и вид из окна был божественным: сад, зеленый и пышный после обильных дождей, торопился расцвести с приходом весны. Беатрис принесла соки, чтобы запивать безвкусную больничную еду, а на десерт — плитку шоколада «Линдт». Пуэрто выглядела, как всегда, великолепно.

— Ты не рассказала, что он тебе поведал.

— Было некогда, — ответила Беатрис.

Себаштиану припоминал, что после перестрелки лежал на земле и смотрел, как его дыхание клубами устремляется вверх, к опрокинутому над ним звездному небу. Он потерял представление о времени, но позже ему сказали, что Пабло подоспел вовремя, разминувшись с Беатрис всего на несколько минут, и обнаружил профессора посреди аллеи под большим кипарисом. Они вызвали САМУР, и Себаштиану снова остался один, тогда как Пабло поспешил на помощь напарнице. Пабло нашел Беатрис в доме: она сидела в кресле, обессиленно откинувшись на спинку, а у ее ног распростерлось безжизненное тело дель Кампо — с пулей в виске.

— Он говорил о тебе, о твоем отце, о своей одержимости твоей матерью, хотя и в других выражениях, — сказала она глухо. Увидев выражение лица Себаштиану, она взяла его за руку. — Он был помешанным. Ты не должен горевать из-за безумия убийцы.

Себаштиану посмотрел на нее и улыбнулся, но в глазах читалась боль. Потом он перевел взгляд на восхитительный вид, открывавшийся из окна, на яркий, ослепительный свет, вливавшийся в окно и наполнявший комнату приятным теплом. Горячий солнечный луч ласкал ему щеку.

Его отец невольно угодил под пресс обстоятельств, над которыми он был не властен, и был раздавлен. Гордиев узел: предательство матери, не ответившей на чувства влюбленного дель Кампо, предательство отца, не захотевшего сдаться, и бред одержимого врача. Мысли Себаштиану плавно обратились к близким отцу людям, «Друзьям Кембриджа» — Ивану, Оскару, Альберто и, наконец, дяде Орасио. Великие люди. Он подумал о доне Клаудио и о том, что с ним необходимо поговорить. Хотя он заведомо знал, что смерть дель Кампо в конечном счете не облегчит боль, которую испытывали родители из-за утраты Хуана. Свершившееся возмездие станет бальзамом на рану, но ничто не вернет им погибшего сына.

Он вспомнил Морантеса.

Себаштиану опустил голову на подушку и закрыл глаза. Он проснулся меньше двух часов назад, и анестезия и транквилизаторы все еще давали о себе знать.

— А Косио?

— Мертв, — отозвалась Беатрис.

— Гонсалес? — полушепотом спросил Себаштиану.

Беатрис сжала его руку.

— Тебе надо отдохнуть. Поспи немного.

Себаштиану снова пробормотал имя комиссара, и Беатрис фыркнула. Упрямый как мул.