Из-за накопившейся усталости он отключился почти моментально – как только его голова коснулась жесткой лавки. Слишком серьезным оказалось пережитое потрясение. Маска, к которой он уже успел привыкнуть, нисколько не мешала ему, и он проспал весь остаток дня и всю ночь. Проснувшись на рассвете, Марсель не сразу понял, где находится, а вспомнив, резко сел. Рядом с ним на соседней лавке похрапывал Курьян, и мужчина осторожно, чтобы не разбудить его, встал и вышел за дверь. Несмотря на бедственное положение, в котором оказалось селище, первые лучи солнца осветили его таким образом, что ему вдруг показалось, будто там было не так уж и плохо. Действительно, подумал он, если за дело взяться дружно, то можно все восстановить за какую-нибудь пару недель. А еще он пообещал себе, что если вдруг вернется в свое время, то обязательно посетит все места боевой славы. Представив себе, как прогуливается по асфальтированной дороге, Марсель улыбнулся – ему показалось забавной мысль о том, что было бы неплохо показать все это Курьяну и понаблюдать за его реакцией. Конечно, подобное развитие событий было совсем уж маловероятным, однако никто не мог запретить ему мечтать.
– А впрочем, – обратился к себе историк, – ну, вернешься ты, и что? Чем будешь заниматься? Неужели пойдешь на прежнюю работу, как ни в чем не бывало? И это после всего, что тебе пришлось пережить?
Вспомнив себя в аудитории, в костюме, белой рубашке и с портфелем под мышкой, Марсель почти физически ощутил дискомфорт. Нет, он больше не хотел заниматься этим. Тогда что? Земледелие? Смешно, он никогда не сможет конкурировать с современными специалистами, особенно учитывая приобретенный опыт, который к тому времени устареет больше чем на тысячу лет. Засесть за мемуары? Тоже не подойдет – коллеги застыдят. Это всегда так: стоит заявить о себе как о самостоятельном мыслителе, так люди, которых ты еще вчера считал своими друзьями, начнут смеяться над тобой сначала тайком, а потом и открыто. Нет, ему не было места в двадцать первом веке. Так что смирись уже наконец дружок, усмехнулся Марсель, и не трави себе душу.
Селище имело правильную прямоугольную планировку, и поэтому практически вся площадь просматривалась из любой точки. Когда из хаты, в которой находился Муса, вышла Меланья, ее поведение показалось Марселю странным: женщина была чем-то взволнована. Могучая грудь знахарки часто вздымалась, и она даже приложила к ней ладонь, чтобы успокоиться. Сделав несколько шагов, она вдруг закрыла лицо руками и расплакалась. Подумав, что произошло какое-то несчастье, Марсель уже хотел подойти к ней, но в этот момент Меланья резко вскинула голову и быстрым шагом направилась к срубному колодцу, который находился в самом центре селища. Подойдя к нему, она зачерпнула воды и умылась. Марселю вдруг стало стыдно, словно влез не в свое дело, и он постарался незаметно отойти в тень, но было поздно – женщина его заметила. В первый момент историк подумал, что она рассердится, но лицо Меланьи вдруг озарила искренняя улыбка, отчего она сразу стала похожа на совсем юную девушку. Преображение так резко контрастировало с ее прежним образом, что лжесвященник на мгновение растерялся. Если бы не маска, скрывавшая мимику, женщина, наверное, обиделась бы на подобную реакцию, но, к счастью, она не видела его лицо и только смущенно помахала ему рукой. Подумав секунду, Марсель ответил ей тем же и поспешил вернуться в дом. Прикрыв за собой дверь, он обнаружил, что Курьян уже проснулся и теперь сидел на лавке, позевывая.
– Здоров ты дрыхнуть, Баламошка, – заметил он, прищурившись. – Я уже подумал, что ты того, слишком в роль священника покойного вжился.
– Не дождешься, – усмехнулся историк, снимая с себя маску.
– И как ты можешь все время в этой штуке ходить? – удивился мужик, кивая в сторону фальшивого лица. – Я бы, наверное, давно умом тронулся.
– Все не так плохо, как тебе могло показаться, – отозвался Марсель. – Примерь, сам увидишь.
– Чтобы я на себя вещи мертвеца цеплял? – ужаснулся здоровяк. – Ну, нет уж, обойдусь.
– А что такого?
