– И правда, речь была короткой, – фыркнул Микула. – Вы хотите уехать. А мы хотим выпустить вам кишки. Что скажешь?
Боболак блеснул острыми зубами, выпрямившись в седле во весь свой росточек.
– Думаешь, я договариваюсь из страха перед вами, перед вашей бандой засранцев в соломенных лаптях? Да пожалуйста, если хочешь, мы проедем по вашим животам. Это наше ремесло, селюк. Знаю, чем мы рискуем. Даже если часть из нас погибнет, остальные – вырвутся. Такова жизнь.
– Воз не проедет, – процедил Корин. – Такова жизнь.
– Мы в курсе.
– Что на возу?
Боболак сплюнул через правое плечо.
– Одна двадцатая того, что осталось в пещере. И чтобы все было ясно: прикажете оставить воз – никакого договора. Если мы должны выйти из этой забавы без профита, то предпочитаем – с пониманием, что хоть не без драки. Ну как? Если все-таки биться, я бы предпочел сейчас, пораньше, пока солнышко не припекло.
– А ты смелый, – сказал Микула.
– У меня в семье все такие.
– Мы вас пропустим, если сложите оружие.
Боболак сплюнул снова, для разнообразия – через левое плечо.
– Не выйдет, – прорычал коротко.
– Проняло, да? – засмеялся Корин. – Без оружия вы – мусор.
– А ты без оружия кто? – спросил карлик без эмоций. – Принц? Я ведь вижу, кто ты такой. Думаешь, я слепой?
– С оружием вы и завтра можете вернуться, – неторопливо промолвил Микула. – Например, за остатком того, что, как говоришь, в пещере осталось. За еще большим профитом.
Боболак оскалился.
– Была такая идейка. Но после короткой дискуссии мы от нее отказались.
– И очень правильно, – сказала вдруг Висенна, выступая вперед Корина и встав перед всадником. – Очень правильно, что отказались, Кель.
Корину показалось, что ветер вдруг усилился, завыл меж скалами и над травами, ударил холодом. Висенна продолжала говорить: не своим, металлическим голосом:
– Любой из вас, кто попытается вернуться, умрет. Я это вижу и предсказываю. Поэтому уезжайте отсюда немедленно. Немедленно. Сейчас. Любой, кто попытается вернуться, – умрет.
Боболак наклонился, глянул на чародейку по-над конской шеей. Он был молод – мех его был уже почти пепельным, простреленным белыми прядками.
– Это ты? Так я и думал. Я рад, что… Ладно, не важно. Я сказал, что не собираюсь сюда возвращаться. Мы присоединились к Фрегеналу, чтобы заработать. Этому конец. Теперь у нас на хвосте повиснут Круг и все окрестные села, а Фрегенал начал бредить о власти над миром. Мы по горло сыты и этим бредом, и страшилищем с перевала.
Он дернул поводьями, развернул коня.
– К чему я все это? Мы уезжаем. Бывайте здоровы.
Никто ему не ответил. Боболак помедлил, посмотрел на край леса, потом оглянулся на неподвижную шеренгу своих всадников. Снова склонился в седле и заглянул Висенне в глаза.
– Я был против покушения на тебя, – сказал. – Теперь вижу, что не зря. Если скажу тебе, что кощей – это смерть, ты ведь все равно пойдешь на перевал, верно?
– Верно.
Кель выпрямился в седле, прикрикнул на коня, порысил к своим. Скоро всадники, сформировав колонну и окружив повозку, направились к дороге. Микула был уже подле своих, втолковывал что-то, успокаивал бородача из Порога и остальных, жаждавших крови и мести. Корин и Висенна молча смотрели на проезжавший мимо них отряд. Всадники ехали неторопливо, глядя перед собой, демонстрируя спокойствие и холодное презрение. Только Кель, минуя их, приподнял руку в прощальном жесте, со странным выражением на лице вглядываясь в Висенну. Потом вдруг подогнал коня, помчался в голову колонны, исчез среди деревьев.
VII
Первый труп лежал у самого входа в пещеры, смятый, втиснутый между мешками с овсом и кучей хвороста. Коридор раздваивался, сразу за разветвлением лежали еще два – один почти лишенный головы ударом палицы или обуха, второй покрытый засохшей кровью из многочисленных ран. Все они были людьми.
Висенна сняла повязку со лба. Сияние, исходившее от диадемы, было ярче света факелов и освещало мрак. Коридор привел их в пещеру попросторнее. Корин тихонько присвистнул сквозь зубы. Под стенами стояли сундуки, мешки и бочки, громоздились кипы конской упряжи, тюки шерсти, оружие, инструменты. Несколько сундуков были разбиты и опустошены. Другие были полны. Проходя, Корин видел матово-зеленые груды яшмы, темные куски жадеита, агаты, опалы, хризопразы и другие камни, которых и не знал. На скальном полу, кое-где искрящемся блестками брошенных золотых, серебряных и медных монет, лежали, небрежно сваленные, кучи мехов – бобров, рысей, лис, росомах.
