И он совершенно ничего не боялся. Словно это были лишь гребаные учения.
Форфакс затрясся. Он уже начал догадываться, кем могут оказаться избавители, но не хотел принимать этого. Поскольку радоваться было совершенно нечему.
Лужи крови ржаво лоснились в свете фонарей, а весь ужасный спектакль казался нереальным, словно выступления призрачных гладиаторов из глубины времен.
Узники, собравшись у дыры в стене, прекрасно видели все происходящее – резня шла в полном молчании. Все вместе это напоминало дурную компьютерную игру. Из казарм выливался поток людей диктатора, а десяток черных героев рвало их в клочья. Буквально. Неожиданные спасители казались бессмертными. Совершенно не напоминали людей. Скорее, львов, рвущих древних христиан. Двигались они с такой же грацией диких хищников. И убивали с таким же равнодушием.
Скоро солдаты режима закончились, из дверей казарм никто уже не выбегал.
Черные герои встали посреди плаца, ожидая – и словно разочарованные. На земле лежали лишь тела их противников. Ни один черный коммандос не погиб.
И тогда один из них молниеносным движением развернулся, подскочил к ближайшему трупу и ударом кулака превратил его голову в треснувшую дыню.
– Хватит! – раздался резкий приказ. – Расслабься, Кола!
«Кола, – пронеслось в голове у Форфакса. – Что-то это мне напоминает. Погоди, а на каком языке он заговорил?»
Глянул на высокого солдата, который как раз стягивал шлем, и затрясся. У коммандоса, прекрасно видимого в свете фонаря, были синие волосы и глаза цвета чистого кобальта. На худощавом, красивом лице, перечеркнутом поперечным шрамом, застыло выражение полного безумия. К тому же солдат смеялся. Жутковато хихикал, не в силах, как видно, сдержаться. На километры тянуло от него магией.
С размаху он пнул труп так, что сапог вошел вовнутрь.
– Мяско, парни! Мяско! Не хотите подвигаться? А то мне, например, скучно.
– Кола, я же просил! – рявкнул стоящий чуть в стороне плечистый солдат – видимо, командир.
И тогда Форфакс узнал лицо и мундир безумца.
«Колазонта! – понял он вдруг во внезапном просветлении. – Во имя всех адских девок, это же Ангелы Безумия. Кажется, из канавы я свалился в выгребную яму. Это даже не интервенция. Они прислали бы оперативников. Коммандос Шеола[10]! Это гребаные Ангелы Безумия собственными йохнутыми персонами. Их используют в самых тайных, самых трудных операциях, это самый жестокий отряд специальных сил Царствия. Когда пройдут – тут не останется даже руин. Огненным Озером клянусь! Я труп!»
– Что у них за язык? – простонал побледневший, напуганный Мигель.
– Енохианский, – машинально прошептал демон. – Язык Небесных Сфер.
Тем временем призрачные, залитые кровью солдаты приблизились к разломанной стене. Они казались скульптурами, одетыми в жидкую медь. Большинство поснимало шлемы. Запылали красные, оранжевые, вишневые волосы, заплетенные в косицы, зачесанные в высокие чубы, странно постриженные. Они напоминали сейчас отряд безумных панков. Черные одежды были без каких-либо знаков различия. Лишь на правом плече поблескивала небольшая эмблема в виде косы, скрещенной с горном. Печать Апокалипсиса.
– Кто ранен? – спросил командир.
Он тоже снял шлем. Блеснули рубиновые, словно у альбиноса, глаза. Форфакс втянул сквозь зубы воздух. Был перед ним сам Ксопгиил, шеф всех Ангелов Гнева. Если он принимал участие в операции лично, дело, похоже, дурно пахло.
– Все, – хихикнул молодой крылатый со шрамом на лбу и маленькими зрачками наркоши. – Как обычно, шеф.
Мордашка его была продырявлена, словно дуршлаг. Как и одежда коллег. Из дыр медленно вытекала густая, очень темная кровь, похожая на смолу.
Ксопгиил вздохнул.
– Паршивая работа. Дома вас подлатают. Гляньте, вроде просто люди – а кусаются. Сучьи дети, еще недавно не решились бы калечить крылатого. Ладно, делайте свое дело.
Движением подбородка он указал на пораженных, трясущихся арестантов.
«Убьют нас! – подумал Форфакс. – Ну распрекрасно, так и растак. Уж лучше бы расстрел».
Тем временем командир Безумцев тяжелым взглядом окинул испуганных людей.
– Вылезайте, – велел на довольно неплохом испанском. – Началась народная революция. Правительство и президент свергнуты. Можете идти домой. Господин Мигель Диас останется с нами.
