– Тювиит трк трк трк тююииит?
Висенна отвернулась.
– Ну, все не настолько плохо, – проворчала, щурясь. – Я не девочка, как ты знаешь, я не теряю голову настолько легко. Хотя нужно признать… Слишком долго я брожу одна по… Но это не твое дело. Следи за своим клювом.
Птица молчала, топорща перышки. Лес становился все ближе, видна была дорога, исчезающая в чаще под аркой толстых веток.
– Слушай, – отозвалась миг спустя Висенна. – Как оно, по-твоему, может выглядеть в будущем? Возможно ли, чтоб люди перестали в нас нуждаться? Пусть и по простейшим поводам, для лечения? Некоторый прогресс уже заметен, возьмем, для примера, травников, но можно ли себе представить, что когда-нибудь они справятся, например, с крупом? С родильной горячкой? Со столбняком?
– Твиик твиит.
– Тоже мне ответ. Теоретически возможно и то, что конь наш сейчас вмешается в разговор. И скажет нечто умное. А что ты скажешь о раке? Справятся ли они с раком? Без магии?
– Тррк!
– Я тоже так думаю.
Они въехали в лес, пахнущий холодом и влагой. Перешли через неглубокий ручеек. Висенна въехала на холм, потом спустилась вниз, в вереск, достигавший стремян. Снова отыскала дорогу, песчаную, заросшую. Знала эту дорогу, ехала уже по ней всего-то три дня назад. Вот только в противоположном направлении.
– Кажется мне, – отозвалась она снова, – что нам не помешало бы немного изменений. Мы костенеем, слишком сильно и слишком некритично вцепились мы в традиции. Когда я вернусь…
– Твиит, – прервала ее Пестрая Птица.
– Что?
– Твиит.
– Что ты хочешь сказать? Почему нет?
– Тррррк.
– Какая надпись? На каком опять столпе?
Птица, взмахивая крылышками, сорвалась с ее плеча, отлетела, исчезла в листве.
Корин сидел, опершись спиной о столп на перекрестке, глядел на нее с нагловатой улыбкой. Висенна соскочила с коня, подошла ближе. Чувствовала, что тоже улыбается, против воли, более того – подозревала, что улыбка ее выглядит не слишком умной.
– Висенна, – крикнул Корин. – Признайся, не отуманиваешь ли ты меня случайно чарами? Поскольку я чувствую немалую радость от нашей встречи, почти неестественную радость. Тьфу-тьфу, на пса, не на меня. Чары, точно говорю.
– Ты меня ждал.
– Ты невыносимо проницательна. Видишь ли, утречком я проснулся и понял, что ты уехала. «Как мило с ее стороны, – подумал я себе, – что не будит она меня ради таких глупостей, как излишнее прощание, без которого, несомненно, можно обойтись. В конце концов, кто в нынешние времена прощается или здоровается, это же просто предрассудки и чудачества. Верно?» Поэтому я повернулся на другой бок и снова заснул. И только после завтрака я вспомнил, что должен сказать тебе кое-что неимоверно важное. Так что я уселся на трофейного коня и поехал напрямик.
– И что такого хотел ты мне сказать? – спросила Висенна, подходя ближе и запрокидывая голову, чтобы взглянуть в синие глаза, которые прошлой ночью видела она во сне.
Корин оскалился в широкой улыбке.
– Дело довольно деликатное, – сказал. – Не получится в двух словах. Это потребует длительных разъяснений. Не знаю, успею ли до заката.
– Ну хотя бы начни.
– В этом, собственно, и проблема. Не знаю как.
– Господину Корину не хватает слов, – покачала головой Висенна, все еще улыбаясь. – Абсолютно неслыханное дело. Тогда, например, начни сначала.
– Неплохая идея, – Корин сделал вид, что становится серьезней. – Видишь ли, Висенна, прошло уже немало времени, как я брожу в одиночестве…
– По лесам и гостинцам, – закончила чародейка, закидывая руки ему за шею.
Пестрая Птица, высоко на ветке, махнула крылышками, раскинула их, запрокинула головку.
– Трррк твиит твииит, – сказала.
Висенна оторвалась от губ Корина, посмотрела на птицу, подмигнула ей.
– Ты был прав, – сказала. – Это и правда дорога без возврата. Лети, скажи им…
Она заколебалась, махнула рукой.
– Ничего им не говори.
