Две колонны встретились на бетонке – салаги в новеньком, необмятом еще камуфляже, в панамах с широкими полями, навьюченные амуницией, и дембеля в беретах и щегольских, ушитых в обтяг парадках, увешанные медалями, значками и золотыми аксельбантами, с пижонскими «дипломатами» и японскими магнитофонами в руках.
– Свежанины привезли! – Дембеля радостно захохотали, скаля белые зубы на бронзовых, задубевших от солнца и ветра лицах. Хотя разница была всего в пару лет, они казались старше на целую жизнь. – Вешайтесь, салаги! Сразу вешайтесь, чтоб долго не мучиться!
Новички молча, настороженно смотрели на них.
– Земляки есть? – крикнул кто-то из дембелей. – Из Питера есть кто?
– Архангельские есть?
– Ростовчане?
Две колонны на мгновение перемешались, дембеля обнимались с земляками.
– Красноярск!
– Я! – крикнул Лютый.
К нему протолкался дембель с соломенными волосами под голубым беретом.
– Откуда?
– С КрАЗа.
– А я с Ершовки! Здорово, земеля! – Дембель с силой хлопнул его по плечу. – Не бзди, прорвемся! Все нормально будет, ты понял? Я улетел, ты улетишь! На, держи. – Он торопливо снял с шеи почерневший серебряный арабский многоугольник на шнурке. – Заговоренный! Полтора года – ни царапины, ты понял? Восемнадцать боевых прошел – ни царапины! – Толпа оттеснила его к самолету. – Носи, не снимай! – крикнул он. – Только не снимай! Новые придут – земляку отдашь, понял? Тебя как зовут?
– Олег! А тебя?
– Что?
– Зовут как?
– Что? Не слышу! – показал тот.
Лютый только махнул рукой…
Салаги присели на краю бетонки на сброшенные парашюты, закурили, наблюдая, как транспортник выруливает на полосу.
Самолет оторвался от земли и тут же заложил вираж, пронесся над головами, поднимаясь по крутой спирали. Марш в динамиках оборвался.
– Три часа – и дома… – вздохнул кто-то.
– Строиться! – крикнул подошедший лейтенант.
Лютый глянул на зажатый в ладони амулет, надел на шею и заправил под воротник. Новобранцы подняли на плечи амуницию и двинулись по аэродрому, оглядываясь на удаляющийся самолет и натыкаясь друг на друга.
– Смотри! – крикнул вдруг кто-то.
Из-за горы навстречу самолету стремительно поднималась яркая огненная точка. Транспортник нырнул в сторону, пытаясь уйти от ракеты, но она попала под крыло. Самолет вздрогнул и накренился. С опозданием донесся глухой хлопок.
«Крокодилы» с двух сторон устремились к месту пуска ракеты. С подвесок, оставляя дымный след, сорвались и ушли за гору НУРСы. Оттуда донесся грохот разрывов. С другой вершины ударили пушки.
Транспортник, заваливаясь на горящее крыло и с трудом выравниваясь, развернулся и пошел на посадку. Над аэродромом завыла сирена, все пришло в движение – бежали к штурмовикам дежурные экипажи, выезжали на поле пожарные машины. Только забытые всеми салаги застыли в растерянности на полосе.
Горящий самолет, рыская из стороны в сторону, снижался. На огромной скорости чиркнул хвостом по земле – хвост отломился, из салона полетели на бетонку вещи и скомканные человеческие фигуры. Носовая часть, ломая крылья, скользила прямо на толпу новобранцев. Те бросились кто куда. Самолет, с жутким скрежетом высекая искры о бетон, настигал бегущих. В этот момент керосин в полных баках взорвался, над аэродромом взметнулся черно-красный столб огня…
Пожарники заливали пеной все еще дымящиеся обломки. Потрясенные новобранцы, с трудом сдерживая тошноту, помогали солдатам разбирать месиво из металла и обугленных человеческих тел и складывать трупы на бетон.
Лютый поднял дембельский альбом, обгоревший по краю, открыл – с фотографии, браво улыбаясь, смотрел на него земляк…
Военный городок был неотличим от таких же в России – обнесенные колючкой щитовые дома, казармы, клуб, военторг и солдатская чайная, заглубленные в землю склады, плац и стенды с аляповатой наглядной агитацией.
Поредевший строй новобранцев томился около штаба. Появился хмурый старлей, выкрикнул по списку:
– Рябоконь, Петров, Демченко, Бекбулатов! Четвертая рота!
– Пока, пацаны! До скорого! – Пиночет и Ряба помахали своим и отправились за старлеем.
На плацу остались только Лютый, Джоконда, Чугун, Воробей и Стас.
