Годы учебы не прошли даром. Константин дважды подряд нажал на спусковой крючок. Пистолет отозвался глухим шипением выстрелов и громким лязганьем затвора. Цель была поражена. Первая пуля прошла выше, а вторая попала крысе в заднюю часть тела. Живучая тварь не хотела погибать. Она вдруг завизжала и продолжила движение вдоль плинтуса, перебирая передними лапками, а задние оказались парализованными и не двигались. Вероятно, Костя перебил ей позвоночник.
Случилось самое худшее, на что отважные разведчики никак не рассчитывали, – крыса ползала и орала на всю казарму, рискуя разбудить не только личный состав и офицеров роты, но весь учебный центр во главе с дежурным. Опять пригодились годы упорной учебы и тренировок на факультете специальной разведки.
Подельники, не сговариваясь, действовали слаженно и точно. Дневальный, теперь уже не помню, кто это был, схватил за хвост истекающую кровью, но никак не желавшую умирать жертву, выскочил из казармы и побежал к лесу. Кожмяков метнулся в ружейную комнату, на ходу отсоединяя насадку бесшумной стрельбы, бросил и ее, и пистолет в металлический ящик, закрыл. Мгновенно выскочил, задвинул за собой решетку ружкомнаты и даже не забыл включить сигнализацию. Затем предусмотрительно подобрал улики – пару пистолетных гильз.
Удивительное дело, но в казарме никто не проснулся, только особо чуткие поскрипели кроватными пружинами, ворочаясь в своих постелях, и успокоились, но это были не наши офицеры. Пистолет ПБ оказался надежной штукой, что и было доказано на практике.
Дневальный вернулся через несколько минут. За это время он успел штык-ножом не только выкопать бедолаге могилку, упокоить ее бренное тельце, но и замаскировать место погребения с целью как можно тщательнее скрыть ее, как главную улику с огнестрельным ранением. Дело закончилось благополучно, и охота на крыс продолжилась, но уже без применения огнестрельного оружия. В конце концов, и это наскучило.
Однообразную и в то же время насыщенную делами жизнь немного разнообразило получение офицерского полевого обмундирования, которое коротко называли «п/ш». Спрос на единственный полуживой утюг резко вырос, и образовалась очередь. Дело усугублялось тем, что одновременно обмундирование получили седьмая и восьмая роты. Пришлось шмыгать по соседним казармам и наглаживать форму там.
Событие это было, безусловно, радостное, но без того ребяческого восторга, который, я уверен, испытывал каждый из нас ровно четыре года назад на пункте приема личного состава при зачислении в училище. Удивительное дело, но у меня, как только я облачился в офицерскую форму, хотя и с курсантскими погонами, застегнул новенькую портупею, изменилось мировоззрение и внутреннее состояние, появились, если хотите, степенность и достоинство. Уже не хотелось вступать в пререкания с офицерами, проявлять свой курсантский гонор – он мгновенно улетучился.
Казалось бы, такое волнительное событие, как государственные экзамены, непременно должны были сохраниться в памяти, но увы. Разве что стрельба из гранатомета запечатлелась четкой и цветной кинохроникой, но и там не было ничего заслуживающего внимания. Все как всегда, десятками раз отработанное практически. Дважды и двумя выстрелами я поразил мишень. Высокая комиссия на УАЗике съездила лично посмотреть дыры в светло-зеленой ткани, солдат заклеил на их глазах дыры, и на огневой рубеж выдвинулся следующий курсант.
Офицерские шмотки мы получали уже в училище. На складе в подвальном помещении корпуса, где находилась и кафедра ВДП, очереди не было. Время получения было расписано по часам: как только предыдущий курсант притаскивал первый мешок, а их было два, в расположение, тогда на склад отправлялся следующий.
Думал ли я о том, что ждет меня впереди? Скорее нет, чем да, потому что все ждали итогов распределения. Я узнал о своем назначении как-то невзначай, на плацу мне встретился ротный командир и очень обыденно сообщил, что меня, Саню Зайкова, Колю Старченко, Борю Максимова ждал Забайкальский военный округ.
Игоря Скирту ждал Чирчик, и все мы понимали, что это прямой путь в Афганистан. С ним поехал Игорь Чернов, это притом, что у него отец был майор, преподаватель кафедры иностранных языков и уж точно имел возможность посодействовать в распределении сына в более благоприятное место.
