— Припоминаю, как принцесса Александра несколько лет тому назад прибыла к нам с визитом. Все прошло изумительно. Все влюблялись в нее с первого взгляда. У нас даже родился для нее специальный титул — Учтивая Посланница. И теперь, я вижу, она совершает поездки, венчающиеся ничуть не меньшим успехом, а взять ее прошлогодний визит в Токио? Выше всяких похвал. Посылая за границу вместо напыщенных сухих дипломатов в мятых жилетках действительно интересных людей, Британия поступает очень умно и дальновидно.
Я не сказал Пангсапе, зачем пришел. Ломан, должно быть, намекнул. Я хотел задать лишь один вопрос: где профессионалы? Но ему не терпелось выговориться, и он говорил.
— Возможно, вам покажется странным, что я питаю такую нежность к членам британской королевской семьи. Не обессудьте. В конце концов, я был рожден в нищете и прекрасно помню тот день, когда впервые решился на воровство. Торговец поколотил меня, но в те дни я располагал только одним выбором — красть или голодать. Это произошло во время одной из речных процессий Королевской Баржи. Я стоял на набережной и притворялся, что слежу за ней. Кстати, вам доводилось видеть эту Баржу, «Срай Супанахонгс», во всей ее великолепной отделке? Нет? Она огромна и покрыта сверху выполненным из чистого золота гигантским листом. Я стибрил мешок с рисом на одном из базарных каналов, рис наполовину промок, провонял тиной, но я питался им шесть дней, почти неделю. — Пангсапа грустно улыбнулся. — Однако поступок этот любви к монархии во мне не разжег, ни к нашей, ни к какой другой. Но события происходят так быстро, что просто диву даешься. Вскоре после того мой отец — или человек, которого я почитаю за отца, — начал какие-то операции вместе с капитаном одного парохода, и оказалось, что нос у них направлен куда надо и хороший ветер они не пропускают. Пять лет. Всего пять лет — и я, подумать только, уже учился в Оксфорде!
Он замер в полной неподвижности, в улыбке появилось что-то неземное.
— Я получил степень в области экономики, но гораздо дороже мне то духовное богатство, которым ваша страна соизволила меня одарить. Именно в те годы я научился испытывать определенного рода любовь к совершенно посторонним для меня людям… ах да, я опять говорю о монархии.
Пангсапа чуть заметно склонился в мою сторону и отчетливо прошепелявил:
— Мне будет искренне жаль, если через несколько недель, а точнее двадцать девятого, случится нехорошее.
— Вам может предоставиться возможность предотвратить это.
— Воспользуюсь непременно.
— Все, что я хочу знать: где сейчас находятся профессионалы? Присутствует ли кто-то из них сейчас здесь? В Бангкоке?
— Профессионалы?
Я поднялся с подушек и прошелся по комнате. Должно быть, намек был недостаточно ясный.
— Ломан приходил к вам?
— Мне незнакомо это имя.
— А от кого вы узнали, что я приду?
— Мне никто ничего не говорил.
Я остановился и посмотрел на Пангсапу сверху вниз.
— Может быть, перейдем на ты? Пангсапа, ты не ждал меня?
— Не раньше, чем ты позвонил. — Он сидел как маленькое черное изваяние, на лице-маске жили одни только по-кошачьи желтые глаза.
— О'кей, Пангсапа, — сказал я. — Так что ты там говорил о твоей немеркнущей любви к монархии и королевской фамилии?
Он терпеливо объяснил:
— Не забывай, что весь город уже начал подготовку к этому визиту, назначенному на двадцать девятое. Полиция и службы безопасности необычайно активизировались. Ни для кого не секрет, что ждут беды — беды весьма определенного рода. Зачем бы еще ты ко мне пришел? Нужна информация, я понимаю.
— Ты никогда меня не видел раньше, — сказал я.
— Но ты уже бывал в Бангкоке.
Я вынужден был согласиться. Все равно. Пангсапу мне указали в качестве источника информации, а каким же источником информации он мог быть, окажись вдруг, что ему неизвестно о том, чем я занимался в Бангкоке два года назад? Однако я наседал.
— Тебе уже приходилось вступать с нами в контакт?
— Я знаю человека по имени Паркис.
— Что ж, отлично, — Паркис работал в Лондоне, в Центре. — И все-таки продолжим о профессионалах. Мне нужно знать схемы их передвижений.
Пангсапа выглядел озадаченным.
