− Варианта два. Первый — ничего не делать. Пусть все идет, как идет. Авось, и пронесет. Прошел же мимо нас астероид, не задело даже.
− Первый вариант не подходит. Второй вариант?
− Не верить.
− Синоним первого. Спрятаться под одеялом — и страшная бука сама уйдет. Тоже не годится.
— Тогда не обессудьте. Третьего не дано.
— Почему же! Могу предложить… Если бы вы только…
— Если только − что?
Я знала, что она сейчас скажет. Вот роли спасительницы человечества мне сейчас только не хватало!
− Если вы сами не измените ветку пророчества!
Ну вот, струна лопнула. Стало легче дышать. Самое главное сказано. Обратного хода нет. Я вдруг поняла, почему под Новый год все исполнители роли Деда Мороза так быстро напиваются. Когда от тебя ждут чуда, а ты способен лишь водить вокруг елки хороводы, сложно не напиться.
− Я знаю, что это возможно, Кассандра! Если «отломить» ветку, то есть сознательно изменить ход событий, можно выиграть время! А потом убирать элементы, делая пророчества ложными! Если предсказание лживо в мелочах, оно и в главном потеряет свою силу. Я не прошу вас менять все! Понимаю, невозможно! Но вам под силу расшифровать отдельные эпизоды и…
Я усмехнулась.
− Изменить будущее? Шутка?
− Почему же?! Вы-то меняли его! И не раз. Не так ли?
На стол посыпались фотографии. Черно-белые. Цветные.
Оказывается, я действительно популярна, и моя трудовая биография у отдельных граждан вызывает пристальный интерес. Самое время садиться за мемуары.
Верхний снимок. Мертвые глаза. Знакомые глаза. Уже не больно. Но очень обидно. За тот случай я расплатилась сполна. Но Инга права — были и другие.
− Мне напомнить, как это было?
− Не стоит. Тема для бульварной прессы. Или для палаты номер шесть. На ваш выбор. Будущее изменить невозможно.
Инга коснулась моей ладони. Руки у нее были горячими. Мои — ледяными.
− Давайте не будем играть в бирюльки — «верю−не верю». Я верю. Я знаю, что вы сделали для этих людей и знаю, чего на самом деле вам это стоило. Мы давно за вами наблюдаем. Вы способны творить чудеса, Кассандра. Вопреки всему. Самое сложное — жить и думать вопреки. Вы — умеете.
− Если так, вы знаете, чем закончилось мое вмешательство, − я кивнула на снимок мертвой женщины в ванне.
− Погрешность! Всего лишь один процент. Минимальная погрешность. В первый раз всегда так. Вы действовали по наитию, не зная возможных последствий. Но остальные-то живут! Живут и счастливы, благодаря вам!
Счастливы? Еще тот вопрос!
В моей жизни было две трагедии: когда мои желания не исполнялись и когда они исполнялись. Бернард Шоу, столь любимый Олегом.
− Вы просите невозможного, − я отодвинула фотографии.
− Да какая вам разница? — тщательно взорвалась она. — Уже несколько часов вас уговариваю, а вы ломаетесь, словно институтка, впервые увидевшая банан. Все равно через девять дней вы умрете. Почему не рискнуть и не сделать хоть что-то полезное?!
− Не хочу.
− Не хотите спасти человечество?
− Не хочу.
− Вам его не жалко?
− Жалко.
− Тогда почему?
− Не хочу.
Инга замолчала. Видимо, такой вариант ими не учитывался.
Я не играла и не набивала себе цену. Мне действительно было все равно. И холодно. Я снова мерзла, несмотря на центральное отопление и коньяк. Хотелось домой. Свернуться в себя под тонким одеялом и забыться.
Машина на улице без огней.
− Вы совсем не спите? — спросила я.
− А вы бы стали, зная, что скоро умрете?
− Если бы ждала ребенка, спала бы. Сутками. Не пила бы. Не курила. А в оставшееся от сна время гуляла бы в Ботаническом саду. С плиткой шоколада и любовным романом.
− Он все равно не родится. Если все пройдет благополучно, и мы останемся живы, будет аборт.
− Себе, значит, Инга, вы оставляете право на жизнь…
− Перестаньте, Кассандра! − Только сама женщина вправе решать, рожать ей или нет. Решение всегда дается непросто. Но это честнее, чем обрекать младенца на дом малютки.
− Как можно спасать мир, не желая спасти своего ребенка?
− Мне хочется вас ударить.
− Валяйте. Можете убить. Пуля в затылок. Только у вас руки дрожат. Промахнетесь.
− Это вы увидели в моем будущем?
− Вы в стекле отражаетесь.
− Прочитайте четвертый отрывок.
