− Мы не общаемся. Мы… В общем, неважно. У нас есть общая тема, которая ни ей, ни мне не дает покоя.
− И какая тема?
− Ты. Мы соревнуемся в любви к тебе.
Я рассмеялась. И сменила тему:
− Что нового в твоей жизни? Как Ляля? Алла? Ты счастлив?
− На какой вопрос отвечать?
− На какой хочешь.
Принесли заказ. Чиз-кейк со свежей клубникой и малиной. Как я люблю.
− Ты смотришь на него, как маленькая девочка, которая все еще верит в деда Мороза.
− Ты не ответил.
− Отвечать нечего, потому и не ответил. Скажи, Кася, ты никогда не думала, что все мы — часть чьей-то замысловатой игры?
Нас дергают за ниточки, и мы движемся в заданном направлении.
−А кто кукловод?
− Хотел бы я знать.
− Что-то случилось?
− Ничего особенного. Просто не покидает ощущение, что моей жизнью кто-то управляет. И делает это весьма топорно. Любое вмешательство раздражает. Я под колпаком, Кася.
− Кризис среднего возраста.
− Красивое название для климакса. Кризис среднего возраста. Ты понимаешь, что уже не молод, две трети жизни прожито, а впереди — полная дисгармония и неустроенность. Кто-то сказал, что климакс — это личный Апокалипсис. Выживают единицы.
− Слишком мрачно смотришь на это. Все не так страшно. Обычные биологические процессы: мы не становимся хуже, мы становимся другими. Только и всего.
− Тогда почему у меня чувство, что я где-то ошибся? И уже не смогу исправить свою ошибку — время вышло.
Я коснулась его руки и с усилием перевернула ладонью вверх.
Знакомое переплетенье линий. Длинная линия жизни. Застывшая линия любви. Напряженная линия ума. И несколько крестиков — отметок прожитых событий. Все, как обычно.
− Что напророчишь?
− Жить будешь долго, и относительно счастливо. Черный период пройдет, и станет легче. Ночь наиболее черна перед рассветом.
Олег осторожно высвободил холодную руку, словно я сказала совсем не то, что ему хотелось услышать.
− Я вот зачем тебя позвал… Тебе ОБЯЗАТЕЛЬНО нужно работать у Марги. Это очень важно.
− Что за идиотские загадки? Олег, что с тобой? Ты заболел? Или тебе твой Апокалипсис, который климакс, в мозг ударил? Или…
− Я получил письмо, − сказал он так страшно, что я запнулась.
— Это как свою смерть вдруг увидеть — четко и ясно. Только не спрашивай, что за письмо. Пока не могу сказать, иначе все будет бессмысленно, и мы с тобой ничего не сможем изменить. А если не сможем, то все вокруг погибнут. Понимаешь, Кася? Все! Глупо, когда от тебя зависит судьба мира, а ты ничего не можешь изменить. Замкнутый круг. Мы не вольны распоряжаться своей судьбой. Ею распоряжается кто-то другой, за нас. Мы обречены.
− Какой смысл переживать? Все произойдет своим путем.
− Ну, уж не-ет! Так просто я ИМ не дамся. Я и ИМ такой фейерверк напоследок устрою!
− Решил поиграть в Терминатора?
− Странно, правда? — усмехнулся Олег. — Мы поменялись с тобой местами. Теперь ты — скептик, я — мистический параноик, у которого все мысли только о том, как пережить свой личный Апокалипсис. Думаешь, я спятил? Правильно думаешь. Я сошел с ума. Я сошел с ума в тот момент, когда решил с тобой расстаться. Я ненавидел тебя. Господи, больше всего на свете я ненавидел тебя и свою зависимость от тебя. Ты же — яд, Кася, черный, страшный яд, отравляющий душу и тело. Все, кто с тобой столкнулся, не могут жить без тебя. Как думаешь, о чем мы говорим с Маргой? С Аллой? С Лялькой? Мы говорим только о тебе. Я ненавижу говорить о тебе!
− Ты затем меня и позвал? — я поднялась и бросила салфетку на стул. — Еще раз сказать, что я испортила тебе жизнь, и ты меня ненавидишь? Не стоило утруждаться. И так знаю.
− Подожди! Ты не поняла! Я хотел сказать совсем о другом!
− Но сказал об этом. Чиз-кейк удался. Всего хорошего!
Когда я расстаюсь с человеком навсегда, то говорю ему «Всего хорошего!». Он отвечает: «Спасибо!», не подозревая, что я с ним расстаюсь навсегда.
* * *
Луна не давала уснуть: за стеклом плыл огромный молочный блин, настолько большой, что видны все его пятна — притягательные в своем уродстве.
Ни черта я не знаю о бывшем муже. Как и зачем жил последние годы, о чем думал, о ком беспокоился? Был человек в жизни, и будто бы сам себя из нее вычеркнул.
