Провонявшие пестицидами страницы тетрадки были очень ветхие. Бумага рассыпалась под очередным крестиком. На старшем были широкие бермуды цвета хаки и шапочка велосипедиста, сшитая из нескольких цветных клиньев. Он все делал молча. На пальце у него была золотая печатка с черепом. Курил «Вавель». Однажды Павлу удалось незаметно подобрать плоскую коробочку с золотым замком на внутренней стороне крышки. Он потом таскал ее в кармане штанов, пока она не развалилась. Это был его кошелек, правда, в нем никогда не оказывалось больше десяти злотых. Монета была большая, тяжелая, с профилем мужчины с курносым носом. Она приятно постукивала по картонным стенкам. Он отдал ее в магазин за красную гоночную машинку из пластмассы, длинную, в форме сигары. На ее днище было написано «INCO-VERITAS», и он тогда думал, что это марка машины. Так он ее и называл, играя сам с собой. Разгонял на асфальте и выкрикивал: «Инко, инко веритас!» – но однажды она разломилась надвое, и он плакал. Складывал половинки, а те срастаться не хотели.
Вечером приезжал пыльный «жук» и забирал урожай. Он наблюдал за этим издалека, с высокой плотины между двумя прудами. В сладостной болотной тени было прохладно и душно. Завидев его, утки срывались с места и садились неподалеку. Полную тишину нарушали лишь удары птичьих тел о темную воду. От будки неслись возбужденные, радостные голоса. Ему казалось, что среди них есть один или два женских. Отсюда невозможно было разглядеть говорящих. До него доносилось хихиканье, вскрики и визг. Его разбирало любопытство. Он пытался подобраться туда по краю клубничной плантации. Деревья скрывали его, но сгущающийся сумрак не давал ничего разглядеть и лишь усиливал звуки. Он никогда раньше не слышал, чтобы взрослые так шумно себя вели. Дома всегда было тихо. Не смеялась мать, молчал отец.
Потом все уехали, и он решил подойти ближе. Пригнувшись, он прошмыгнул по открытому пространству и прижался к дощатой стене. В воздухе все еще стоял запах бензина. Тогда он подумал, что внутри должны быть деньги, где-то там стоит круглая металлическая коробочка, полная мелочи и серо-зеленых банкнот. На дверях висел замок. Он потрогал оконное стекло. Оно держалось в раме на нескольких ржавых гвоздиках. Вокруг было тихо и пусто. Между деревьями просвечивало красное небо. Павел поднял с земли деревяшку и ударил по стеклу.
– Я здесь сегодня уже был, – сказал качок в фиолетовом спортивном костюме Болеку.
– Да, крутится человек как заведенный, а толку, – отозвался Болек.
Автоматические двери сомкнулись за ними. Они пересекли зал ожидания и направились к лестнице. Не оглядываясь. Как опоздавшие пассажиры без багажа. В пассаже свернули направо.
– Вез одного любителя халявы, платить не хотел, – тянул свое фиолетовый.
– Ну и что?
– Ничего. Заплатил. Куда он денется?
– Да, с людьми так. Сначала не хотят, потом хотят, – сказал Болек.
Свернули налево.
– Я бы получше порядки завел, – сказал фиолетовый.
– Ты пока пойди вон туда и позови мне вон того, около автомата. Того, в светлых брюках, – сказал Болек и, подавшись назад, встал к стене.
Парень вошел в зальчик и потонул в красном свете. Хлопнул игрока по плечу, но тот, даже не взглянув, стряхнул его руку. Тогда фиолетовый просто схватил его за куртку, развернул лицом к витрине и показал пальцем на Болека.
Вышли втроем на пустую улицу Яна Павла. Свет порошил откуда-то сверху, лишь немного разжижая темень внизу. Казалось, все трое сейчас исчезнут в ней. Над их головами проносились автомобили.
– Говори, как было, – сказал Болек, а фиолетовый встал у парня за спиной.
– Ну пришел вчера один и говорит, что хочет толкнуть пару граммов.
– И что ты ему ответил?
– Ничего. – Парень пожал плечами. – А что я должен был ему ответить? Я порядок знаю. Крыса тоже его видел.
– Вот именно. Крыса за ним пошел и показал его Вальдеку.
– Я ждал клиента…
Болек сделал шаг вперед, парень подался назад, но уперся в стоявшего у него за спиной фиолетового.
– И Крыса позвонил и сказал.
– Шеф…
Парень полетел вперед, и Болеку пришлось его придержать, чтобы не грохнулся.
– Шеф, Вальдек пытался его догнать…
