— Ничего, ничего, голубка, не надо так убиваться, — утешала ее миссис Моллой. — При такой жизни, как у вас, да еще после болезни — откуда ему взяться, молоку-то? Ничего, вырастет ваш малыш и на козьем молоке… Есть у меня очень хорошая козочка — как раз то, что ему надо…
Салли понимала, что и она и маленький Дик обязаны жизнью миссис Моллой и ее козе. Впрочем, каждый член семейства Моллой внес свою лепту — все они помогали выжить ей и маленькому Дику в первые, тяжелые дни после родов.
Как они были добры к ней! Тед Моллой вскочил с постели, побежал за Сэмом Маллетом, перенес ее на носилках к себе в хижину, сбегал за доктором и всю ночь грел для нее воду в жестянках из-под керосина. Доктор пришел, когда ребенок уже появился на свет. Почтенный эскулап похвалил миссис Моллой, заявив, что он и сам не мог бы управиться лучше.
— Да где ему! — ворчал Тед. — Пьяница несчастный! Чуть не силком вытащил его из трактира. Посмотрели бы вы, на что он был похож! Я не позволил ему подойти к вам, мэм, пока не вылил на его ручищи чуть ли не целую лоханку горячей воды.
Тед и ребятишки несколько дней спали за домом под кустами, и в хижине царила необыкновенная тишина и покой. Какое это было невыразимое блаженство, вспоминала Салли: лежать вот так в постели, чувствовать рядом с собой своего ребенка, знать, что тебя окружают заботой и любовью, засыпать, мечтая о том, сколько радости сулит впереди постоянная близость этого нового, дорогого ей существа.
Когда юные Моллой гурьбой ввалились в комнату, чтобы поглядеть на новорожденного, каждый из них принес ему какой-нибудь подарок. Один из мальчиков сделал для Дика маленькую тележку из старого ящика, другой подарил ему пучок ярких перьев из хвоста попугая, привязанный к длинной бечевке, а Ади совершенно самостоятельно сшила Дику нагрудничек. Слезы выступали на глазах у Салли, когда она вспоминала это трогательное внимание детей и заботу, которую проявляла о ней миссис Моллой.
Через несколько дней Салли настояла на том, чтобы мистер и миссис Моллой спали на своей кровати, а сама перешла на топчан. Детей вернули в дом. Шумливые и любопытные, они сразу заполнили собой все. Среди этой голосистой оравы хлопотала миссис Моллой: стряпала, подметала пол, стирала, гладила. Сколько живых существ в таком крошечном домике! Казалось, что они болтают, ссорятся, визжат, хохочут и плачут все зараз. Не успевал замолкнуть рев одного из мальчишек, получившего подзатыльник, как принимался плакать младенец, и гомон стоял целый день.
Вскоре Салли решила, что она уже вполне поправилась и может вернуться домой. Она вспоминала свою палатку и плетеный навес, и ей казалось странным, что это ее дом. И все же ее тянуло туда, хотелось остаться с малышом вдвоем, пеленать его и купать, не чувствуя на себе любопытных взоров целой ватаги ребятишек.
И вот в одно воскресное утро Салли в сопровождении описанной выше процессии прибыла в свою палатку у подножия горы Маританы. Шествие не раз останавливалось по пути, так как необходимо было показать младенца Сэму Маллету, Тупой Кирке, Эли Нанкэрроу, Попу Ярну и еще кое-кому из старых друзей.
Пока миссис Моллой разбирала Саллины вещи и принадлежности малыша, Тед отправился в лавку за продуктами. Один из мальчиков разжег огонь в очаге, другой отвел пастись козу, Ади подмела вокруг палатки и под навесом, куда ветер нагнал кучи сухих листьев и пыли.
Вернувшись, Тед рассказал, что встретил возчика с Лейк-Дарлота, который видел Морриса и Кона. Они направлялись к Блэк-Рэйнджу с партией золотоискателей, снявшихся с места, когда россыпи в Дарлоте начали истощаться. Моррис, вероятно, не получил письма миссис Гауг. Все, кто приезжал с севера, повторяли слухи о золоте, найденном в Блэк-Рэйндже. Но местность там, конечно, трудная для старателей.
— Не надо вешать нос, мэм, — утешал Салли Тед на свой грубовато-добродушный лад. — Морри еще явится к вам в один прекрасный день с набитыми золотом карманами.
— А я и не вешаю нос, — спокойно ответила Салли, не отрывая глаз от Дика, спавшего у нее на коленях.
Салли замечала, что она все реже и реже думает о Моррисе, с тех пор как у нее родился сын. Мысли ее были заполнены ребенком — всеми его повседневными, повсечасными нуждами, да еще думами о том, как ей прокормить его, когда он подрастет. Ей придется немедля снова открыть столовую. В последние месяцы перед рождением Дика Салли удалось отложить немного денег, и у нее сохранились еще кое-какие сбережения, но их хватит ненадолго. И Салли говорила себе, что отныне она всегда должна зарабатывать столько, чтобы хватило и на нее и на ребенка.
