Она сидела с опущенной головой, не желая пускаться в обратный путь. В сердцах с силой ударив по кусту папоротника, она приготовилась было подняться и идти в обратный путь, как вдруг среди качнувшейся зелени ее глаз заметил серебряный блеск. Едва веря в удачу, Джорджина наклонилась вперед, раздвинула папоротник, и перед ней оказалась заводь шириной в полметра, темная и неподвижная, с кристально чистой водой. Радостно вскрикнув, она опустилась на колени и, погрузив руки в холодную глубь, зачерпнула воду ладонями и поднесла к губам, чтобы почувствовать ее ледяной вкус. Напившись, она до краев наполнила ведра и повернула обратно к дому, испытывая такое ликующее чувство победы, что не замечала тяжести ведер.
Когда Джорджина, пошатываясь, преодолела несколько последних метров к дому, Лиан разбрасывал зерно пронзительно кричащим курам. Мимолетная улыбка дрогнула в уголках его губ. Он бросил последнюю пригоршню и пошел ей навстречу.
— Я думал, ты заблудилась, — вежливо сказал он. — Наверное, с трудом нашла источник?
Понимая, что он смеется над ней, она вздернула подбородок и солгала:
— Нисколько, там было так спокойно, что я решила посидеть немного и… задумалась.
— А, — насмешливо протянул он, — полагаю, это большая удача — найти место, где можно успокоить свое сердце. Надеюсь, ты думала о приятном?
Разгневанная, она повернулась уйти прочь от его несносных насмешек, однако вспомнив, что без его помощи не обойтись, холодно спросила через плечо:
— Не будете ли вы так добры показать, как тут разогревают воду? Если я не смою эту грязь, то больше не выдержу и закричу!
Возможно, он понял, наконец, что обращается с ней несправедливо жестоко, или вызывающий тон не смог скрыть ее уныния. Так или иначе, голос Лиана звучал тепло, когда он ответил:
— Дай мне ведра. Не могу гарантировать горячую ванну, но если налить воду в то, что Дейдра называет «ведьминым котлом,» поставить его на сильный огонь и добавить к этому еще пару ведер, то теплая ванна тебе обеспечена.
«Ведьмин котел» Дейдры оказался громадным железным чаном, который Лиан подвесил над разгоревшимся огнем. Он вылил всю воду из ведер и прежде чем снова пойти за водой к источнику, вытащил из сарая огромный цинковый таз и поместил его перед огнем.
— Пожалуйста, миледи, — усмехнулся он. — Ваша ванна почти готова.
Она с напряженным удивлением осмотрела голую комнату; по-своему поняв ее немой вопрос, он сухо пояснил:
— Не беспокойся, мне надо до наступления сумерек вспахать клочок земли. Так что когда твоя ванна будет готова, я уйду. Работа займет у меня по крайней мере два часа, — он сделал ударение.
Девушка смутилась: он не так понял ее, но еще до того, как она пришла в себя, Лиан подхватил ведра и вышел из дома.
Джорджина наслаждалась ванной и совсем потеряла счет времени. Никогда в жизни этот ежедневный ритуал не доставлял ей столько блаженства. Там, дома, ее ванная комната была истинной симфонией в голубом: голубая ванна, отделанные голубым кафелем стены с зеркалами, громадные махровые бледно-голубые полотенца и стеклянные полочки, уставленные всевозможными туалетными принадлежностями. Но каждый раз она проводила среди этой роскоши не больше десяти минут, словно даже не замечая щедрого потока горячей воды.
Здесь вода едва достигала высоты шести дюймов, была еле теплой и быстро остывала. У цинкового таза дно оказалось шершавым, и в нем было неудобно лежать; жар от огня яростно подогревал с одной стороны, в то время как другой бок морозил идущий от дверей жестокий сквозняк. Тем не менее было истинным наслаждением намылиться толстым куском хозяйственного мыла с резко бьющим в нос запахом и смыть с себя прилипшие остатки болотной тины.
Насухо вытершись и сменив грязную одежду на свежую, она снова почувствовала удовольствие и подумала, что стоило пережить все испытания ради этого мгновения; точно так же, как стоит пережить боль ради того ни с чем не сравнимого ощущения, когда она отступает.
К тому времени как она помылась и вернула таз в сарай на место, у нее проснулся волчий аппетит. Время ланча давно прошло без какого-либо напоминания Лиана. Гордость не позволяла ей спрашивать, поэтому она потуже затянула пояс и заставила себя не думать о пище. Но голод брал свое, и она поспешила в дом и приступила к поискам съестного в надежде отыскать какие-нибудь припасы. Все, что она нашла, — миска с маслом и несколько картофелин; но даже их вида было достаточно, чтобы у нее потекли слюнки. Начистив картошки на двоих — ведь она не могла не считаться с его присутствием, даже если он того не заслуживал, она положила ее в котелок с водой, оставленный греться над огнем. Она посолила ее и осторожно подложила еще кусок торфа сверху уже горящего. Довольно скоро картошка закипела, и пока она варилась, Джорджина накрыла голый деревянный стол клетчатой скатертью и поставила два прибора.
