– Хорошо, хорошо. Не сомневаюсь и ничего не имею против. Я всего лишь хотел проверить, как ты будешь действовать в новой обстановке, ведь ты человек… – он замялся, Эви молчала, ожидая, как же он закончит фразу, – городской.
Она поправила волосы и усмехнулась. Могло быть и хуже.
От повисшего молчания вскоре стало не по себе. Джек пытался вести себя дружелюбно, она нахально его оттолкнула, о чем сейчас очень сожалела. Ведь успехи последующих двух дней целиком зависят от него. Хочется верить, что, по крайней мере, видимость дружеских отношений значительно облегчит ей жизнь.
– Ты мне не ответил, – решилась она наконец задать вопрос.
– Да?
– Вчера я спрашивала тебя: как ты ввязался во все это? Оглянись. Здесь холодно, сыро, промозгло. Мы идем по этой пустыне все в грязи. А люди еще и платят тебе за столь сомнительное удовольствие.
Эви поправила давящий на спину рюкзак.
В ответ Джек лишь улыбнулся уголками губ и промолчал. Ей ничего не оставалось, как ответить ему тем же.
– Нам предстоит провести вместе ближайшие сорок восемь часов. Будет лучше, если мы поладим.
– Поладить? По-настоящему? Или ты опять попытаешься мной манипулировать в собственных интересах.
– По-настоящему, – ответила Эви. – Или ты в чем-то меня обвиняешь?
– И не собирался. – Джек повернулся к ней и улыбнулся уже шире. При взгляде в эти зеленые глаза она опять испытала тягостное чувство, словно все внутри стягивается в узел. Поправив рюкзак, она решительно вскинула голову. – Если хочешь, можешь попытаться еще раз.
Господи, помоги!
– Только учти, дорогая, это не облегчит твою участь. Я сталкивался с такими, как ты, и раньше. У меня иммунитет на женские чары.
– С такими, как я?
Черт возьми, что это значит?
– Со звездами телевидения. Баловнями судьбы. Они так увлечены идеей прославиться, что не замечают реальный мир вокруг себя.
Волна возмущения и разочарования поднялась от шеи к лицу. Он принял за чистую монету ее телевизионный образ и уверен, что она такая на самом деле, легкомысленная девушка, которую интересуют лишь вечеринки и наряды. Эви резко повернулась, мгновенно забыв о том, что ее не должно волновать его мнение.
– Ты совершенно ничего обо мне не знаешь.
– Все, что мне нужно, я знаю. Один факт твоего участия в этом шоу говорит о многом. Я никого не хочу осуждать. Каждый выбирает свой путь.
Своей манерой говорить загадочными короткими фразами он так похож на ее отца. Может, их всех в армии этому учат? У них что, существует специальный курс обучения такому поведению?
– Помимо всего остального, я думаю, ты так говоришь для того, чтобы спасти свою задницу, – раздраженно заявила Эви.
Желание наладить с ним отношения таяло, как утренний туман, и она сильнее вцепилась пальцами в лямки рюкзака.
– Нет, нет. Не стоит меня благодарить, – проворчала она.
– Благодарить? За то, что ты сама создала все эти проблемы своей невоздержанностью во время обеда?
– Я уже столько раз извинялась, что сбилась со счета. А тебе не приходило в голову, что я могла наплевать на все и отказаться участвовать в программе? Вместо этого я забочусь о твоей репутации и терплю все твои выходки.
– Разумеется, приходило. Но разве дело не в том, что ты хочешь получить деньги? Стремишься к славе и не захочешь, чтобы все рухнуло из-за пустяка и все считали тебя воплощением зла. Тебе необходимо восстановить равновесие сил. Возможно, причина в чем-то более важном для тебя, чем имидж и успех на телевидении.
Джек ускорил шаг, теперь он шел, даже не поворачиваясь к ней, уставившись прямо перед собой.
Эви приходилось стараться, чтобы не отставать.
– В этом я ничем не отличаюсь от тебя, – бросила она ему в спину. – Ты сам сказал, что для тебя важен успех шоу, именно он помогает оставаться тем, кто ты есть, дает возможность посвятить себя этому чертовому курсу выживания. Твой имидж важен для тебя так же, как и для меня. И прибыли тебе небезразличны, так что не пытайся прикрыться моральными принципами. У меня тоже есть причины оставаться в шоу, и они никакого отношения не имеют к славе и деньгам.
Джек так внезапно остановился, что она едва не врезалась в его спину.
