— Ну хорошо, хорошо! Давай, пожалуй, лучше пойдем, а то я начну корчиться и лапать землю, думая о ней! Пошли!
Мы поохотились на поле и затем съехали на машине с дороги на хороший грунт и прошли по нему. К полудню мы были близко от места, где я накануне встретил Сэма Харли.
Мы пересекли пастбище возле дороги, направляясь к ручейку. Здесь можно было присесть и съесть сандвичи, прихваченные с собой. Майк обнаружил большую стаю перепелов в кустах смородины, что росли вдоль старой изгороди, и Ли снова поднялся. Выстрелив, я опять промахнулся.
— Знаешь что, начни-ка ты лучше играть в крокет. Хорошая игра, рекомендую, — сказал Ли, когда мы уселись под большим дубом у ручья. — Я знал одного человека, очень похожего на тебя. У него было одиннадцать пальцев и три левые ноги, и он был великолепным игроком. Может быть, лучшим в Америке.
— Ты, вероятно, знаешь очень много людей. А не знаком ли тебе кто-нибудь по имени Джо?
— Конечно знаю. Всех их. Джо — хорошее имя.
— У одного из них был здоровый синяк прямо под левым глазом.
— Нет, это не тот. У этого была тетка по имени Ирма. Она обычно танцевала на холостяцких вечеринках лосей.
Я покачал головой:
— Нет, это тоже не тот.
— Ты просто псих. Я рад, что ты вернулся, но ты псих.
Я бросил в него кусок гнилушки. Ли увернулся, и та упала в ручей. Брызги слегка обдали Майка. Пес недовольно смотрел на нас, сидевших на земле и хохочущих, как гиены, и нетерпеливо скулил. Потом выскочил из лощины и, бесшумно ступая, пошел по засохшим коричневым листьям, там, где растаяла изморозь. Всем своим видом он показывал, что ему надоело торчать в грязи и нам давно пора вернуться к неотложному делу — охоте на птиц.
Ли свистнул:
— Не надо так усиленно трудиться, Майк. Подожди. Настоящему делу свое время.
Ли лежал, растянувшись во весь рост на спине; чтобы не касаться головой сырой земли и листьев, он подложил под нее руку. Сквозь ветви деревьев прорывались теплые лучи осеннего солнца, и брат нежился в них, откусывая огромные куски сандвича.
— Вот это жизнь! — произнес он.
Действительно хорошо, молча согласился я. И я был счастлив, видя, что он так наслаждается. Хотя прекрасно знал, что ему все наскучит еще до того, как кончится день. Охота на перепелов не так захватывает, чтобы интерес к ней сохранился на целый день.
После завтрака мы спустились по дороге и остановились поохотиться на том поле, где я встретил Сэма. Ли больше не поддразнивал меня по поводу моих промахов. Сам он получал все меньше удовольствия от своих удачных выстрелов.
Молчание между нами затягивалось. Я заставлял его идти дальше, затевая разговор о наших знакомых, вспоминая смешные случаи, происходившие в прежнее время. Я пытался развлечь его, но это было бесполезно. Настроение у него окончательно испортилось, и он стал раздражительным.
К двум часам мы подошли к маленькому ручейку у края большого поля Эйлеров. Машина оказалась далеко позади, на расстоянии мили или даже больше. За ручьем лежали наваленные деревья и несколько песчаных полян, а дальше — открытые пастбища. Все это не подходило для птичьих гнездовий. Но Ли почему-то упорно продолжал идти в этом направлении.
— Нет смысла переходить через ручей. Вернемся к машине.
— Нет, пойдем дальше. Там наверху, возле дома Сэма Харли, есть птичьи поляны.
Я начал понимать, в чем дело, но последовал за ним. Ничего другого мне не оставалось, ведь ключи от машины были у него. А он уже переходил по бревну ручей и шел дальше по болотистой земле, не оглядываясь.
— Вот что. — Меня вдруг осенило. — Ты и Майк идите здесь вдоль лощины по направлению к шоссе, а я вернусь, возьму машину и вас встречу.
— Нет, — отрезал он. — Всего четверть мили до дома Сэма. Пойдем туда и выпьем. Потом он довезет нас до машины. Я хочу взять кварту.
Я пожал плечами:
— О’кей.
Теперь ясно, куда ведет дальше охотничья тропа.
