— Как тебя звать?
— Флора. Флора Хилтон. Нет, вообще-то я Дора, но меня вечно дразнили Дура-Дора, вот и решила поменять имя.
— Да. Это скверно, когда дразнят.
— А вас как зовут?
— Джек. Джек Швэб.
— Вы из Калифорнии?
— Пенсильвания. Я… э-э… в некотором роде путешествую.
— Автостопом?
— Ну когда как. И на поездах тоже приходилось. В основном в товарняках.
— Да, я заметила, акцент у вас не калифорнийский.
— А куда это, интересно, тебя понесло в такую погоду?
— Да ездила навестить дядю. Приехала к ним вчера вечером и хотела побыть до понедельника. Но тут начался этот ливень, и я подумала, что лучше, пожалуй, вернуться. Нет, там, где он живет, такого не было, но все же… Я и понятия не имела, что такое вообще бывает. У них ни радио, ничего. Я только потом, уже в машине, включила радио и узнала. И все равно, думала, как-нибудь доеду. Думала, что нахожусь на главной дороге. А оказалось, меня занесло в Хильдаго.
— Ну тогда, наверное, тебя будут искать. Полиция или, как их там, спасатели. Увидят на дороге машину и сразу поймут, что ты где-то поблизости.
— Нет, мне почему-то кажется, что не будут искать.
— Обязательно будут. Точно тебе говорю.
— Отец… он даже не знает, когда я выехала. А дядя, тот, наверное, считает, что я уже дома.
— Тогда придется выбираться самим.
— Похоже, что так.
Вода в ведре закипела. Он обернул горячую ручку клочком бумаги, снял ведро с огня и понес в кухню. Сперва отмыл раковину, потом заткнул отверстие в ней бумагой, опустил в воду джинсы и начал тереть мылом. Вода тут же почернела, и ему стало стыдно. Он менял ее два или три раза, затем отжал джинсы. Остаток горячей воды приберег для трусов. Осторожно покосившись в сторону двери, быстро стянул их, простирнул, крепко выжал. И надел еще мокрые. Впрочем, они были не мокрее, чем тогда, когда он их снимал. Хорошо хоть теперь теплые… И он, аккуратно застегивая пуговки на ширинке, испытал чувство, близкое к наслаждению.
Вернувшись в комнату, он развесил джинсы на козлах сушиться. Рядом с ее вещичками.
— Ну что, Флора? Смотрю, тут у нас климат что надо!
— О, прямо солнечная Калифорния! И пусть себе этот дождина льет на здоровье!.. А знаете, как говорят? Что у нас в Калифорнии бывает только два типа погоды. Замечательная и необыкновенная.
— Ну, тогда бы я назвал ту, что сегодня, необыкновенной.
— Вы только послушайте, как гудит этот ливень!
— А чем ты вообще занимаешься, а, Флора?
— Я? О, я работаю. В открытом кинотеатре.
— Хот-доги продаешь, типа того?
— Я бы предпочла об этом не говорить.
— А вообще-то хот-дог был бы сейчас как нельзя более кстати.
— Да. Тем более что утром я сделала такую глупость! Они хотели, чтоб я позавтракала, но я так спешила, что не послушалась и уехала. И за весь день во рту не было ни крошки.
— Завтрак, говоришь? Да, завтрак — это здорово. Тут ты действительно оплошала.
— А вы что, тоже ничего не ели?
— Завтраков не ел так давно, что уже позабыл, каковы они на вкус. Почему-то всегда поспеваю только к обеду… Да и то очень часто окошко захлопывается прямо перед самым твоим носом.
— Наверное, это очень тяжело — ездить автостопом и…
— Знаешь что, Флора? Мы с тобой — пара полных идиотов!
— Это почему, Джек?
— Рассуждаем тут о хот-догах и завтраках… Лавка! Да там полно еды! Целую армию можно накормить.
— Вы хотите сказать, просто пойти и… взять еду, да?
— А что ты думаешь, она сама сюда прибежит и скажет: «Нате вам, кушайте на здоровье!»? Пошли! Там еда!
Он выхватил из ящика с инструментом большую стамеску и молоток. Она осталась сидеть, молча наблюдая за его действиями, и не сдвинулась с места, когда он вышел на улицу. Шлепая по лужам босыми ступнями, он обошел лавку, увидел заднюю дверь, вставил стамеску в щель, поднажал маленько. Раздался треск, дверь отворилась. Он выждал секунду-другую. Вода хлестала с крыши прямо на голову. Но он словно замер. Однако сигнала тревоги не последовало. В лавке царила мертвая тишина. Наверняка электропроводка намокла и вышла из строя — этим и объясняется тот факт, что сигнализация не сработала. И вот он начал пробираться в полумраке между полками. И вдруг почувствовал: она сзади, за спиной.
