И вот сейчас, через три долгих месяца без секса, Роберт выбрал ту самую ночь, когда она валилась с ног от усталости и не желала, чтобы к ней прикасались. Лили видела два выхода из этой ситуации. Сказать мужу, как не вовремя у него проснулось желание? Но это может перерасти в ссору. Позволить ему делать что хочет? Тогда есть шанс, что через десять минут все закончится. Подумав несколько секунд, она выбрала второй вариант, но с оговоркой.
— Только не прикасайся к моей груди, — попросила она Роберта, и на этот раз он, видимо, услышал ее, потому что старался держать руки как можно дальше.
Естественно, восемь минут спустя он кончил и, скатившись с нее, улегся на спину.
— Я люблю тебя, дорогая, — сказал он, убирая прядь волос с лица Лили.
— Я тоже тебя люблю, — прошептала она, довольная, что смогла удовлетворить мужа и трехмесячный перерыв наконец-то закончился.
И все же, засыпая, она размышляла: захочет ли когда-нибудь секса так, как раньше? Начнет ли снова получать удовольствие, или теперь всегда будет как сегодня — приятно, но без эмоций.
Закрыв глаза, Лили подумала: «Будет ли мне когда-нибудь так же хорошо, как в наш первый раз?»
Впервые они встретились на скучной вечеринке в офисе нью-йоркского представительства «Кэратерс энд Кэратерс», основанной в Чикаго, но ставшей интернациональной юридической компанией, в которой работал Роберт. Белобородый управляющий партнер настоял представить Лили нескольким юристам, очевидно, для того, чтобы они поведали ей, каково вкалывать по сто двадцать часов в неделю на партнеров, которые даже не потрудились выучить имена своих сотрудников. Роберт оказался среди юристов, втянутых в эту миссию по связям с общественностью. Он явно был недоволен или раздражен самим фактом вторжения прессы, потому что, оторвавшись от тарелки с банальным набором угощений: зеленым виноградом, кубиками оранжевого сыра и полосками красного перца, — приветствовал Лили с крайней степенью презрения и недоверия.
— Итак, ты журналистка из «Джорнал», — произнес он с легкой усмешкой, и Лили заметила, что зубы у него большие и квадратные, по форме напоминающие жвачку «Чиклетс», но не настолько пугающе-белые.
— Правильно. А ты тот Роберт, который работает здесь уже третий год?
Она хотела съязвить, но, заглянув в его ярко-голубые, как Эгейское море, глаза, вдруг почувствовала, что во рту пересохло и язык перестал слушаться. Именно там, в его глазах, она увидела первый намек на городскую сказку — квартира, дети, послеобеденный секс по выходным с опущенными жалюзи, включенным кондиционером и запертой дверью — и поняла, что хочет иметь все это.
— Да, занимаюсь вопросами слияния и приобретения.
— О, молодец. — Лили сделала глоток шардонне.
Роберт хмыкнул, и его широкие плечи затряслись от смеха. Он вытер слезинку в левом глазу.
— Что смешного? — поинтересовалась она.
— Прости, ничего. Просто так обычно выражается одна из подруг моей матери.
— Правда?
— Ты, наверное, лет на пять моложе меня?
— И что с того?
— Просто мне твои слова показались очень смешными, вот и все.
Лили заметила, что он смотрит куда-то влево от нее, и обернулась как раз вовремя, чтобы заметить еще одного юриста, который уже протянул руку к ее ягодицам. У него были рыжие волосы, толстая шея и нос, который свидетельствовал о том, что перед ней любитель коктейля из джина с минимальным количеством тоника. Она пристально посмотрела на него, но наглец не отступил, а, наоборот, попытался повысить ставку. Изобразив указательным и средним пальцами жест победы «виктория», он без тени смущения просунул между ними свой влажный розовый язык.
— Ты мне отвратителен, — прошипела она.
— Какой наглец, — буркнул Роберт и осторожно стал подталкивать Лили в сторону холла, подальше от парня с грязными жестами. Там, закрыв дверь в конференц-зал, он уставился на нее, пытаясь понять, насколько она раздражена и обижена.
Положив руки на плечи Лили, он произнес:
— Тебя всю колотит.
— Думаю, мне стоит уйти.
Лили хотела сказать, что чувствует себя очень некомфортно, как единственная женщина в студенческом общежитии в четыре часа утра, но слишком разволновалась, чтобы обсуждать это.
