Как всё-таки хорошо, что мы разыскали этого старичка! Что бы мы делали без него?.. А что бы он сделал, если бы вдруг узнал, как относился я к латыни в институте, как безжалостно изводил нашего толстого латиниста?..
Я вдруг чувствую, что краснею, и поэтому отворачиваюсь и снова долго гляжу в шелестящий зеленью сад.
Наконец Алексей Семёнович обращается к нам с Витькой:
— Ну, вам, молодые люди, наверно, интересно узнать, что она мне рассказала?
— Конечно! — в один голос отвечаем мы.
— Так вот, слушайте, молодые люди. — Алексей Семёнович прокашливается, проводит рукой по клеёнке на столе. — Она говорит, что родилась в Риме при императоре Константине. Отец её был императорским чиновником. Звали его Гай Корнелий Флор. Поэтому и её зовут Корнелией. У римлян второе имя отца становилось именем дочери. Она жила в Риме до тех пор, пока столица не была перенесена в Константинополь. Отец уехал туда вслед за императором. Но там он с кем-то поссорился, и в наказание его сослали в Пантикапей, в столицу Боспорского царства, где он представлял интересы империи. Корнелия почти не помнит Константинополя. Она помнит только Рим и Пантикапей, куда её привезли восьмилетней девочкой. Вы знаете, где находился Пантикапей, молодые люди?
Мы с Витькой стыдливо пожимаем плечами. Мы уже настолько забыли историю, что не знаем точно, где находился этот самый Пантикапей.
— Где-то здесь, в Крыму... — глубокомысленно произносит Витька.
— Он находился, молодые люди, там, где сейчас Керчь, говорит Алексей Семёнович. — На вашем месте, я отвёз бы её туда...
— Мы сделаем это, — обещает Витька. — Обязательно сделаем!
— А что было дальше? — не выдерживаю я. — Расскажите, пожалуйста, что было дальше!
— А дальше было вот что... — Алексей Семёнович говорит совершенно невозмутимо, и я всё никак не могу уловить его собственного отношения к тому, что он рассказывает. — Дальше было вот что... Девочку в Пантикапее воспитывали рабыни. Да-с, молодые люди, рабыни... Сейчас она уже понимает, что иметь рабов — это плохо. Она говорит, что ей это объяснили. Но тогда она этого ещё не понимала.
В Пантикапее она обучалась греческому языку. Потому что на нём говорили граждане города. Но она его почти забыла. Неродной язык быстро забывается... Я тоже когда-то учил древнегреческий. В гимназии... Мы с Корнелией сказали друг другу по две фразы на этом языке. Но он для неё труден. Да и для меня... Латынь я преподавал. А греческий — не пришлось. Так что снова перешли на латынь...
Алексей Семёнович вытирает платком пот со лба.
— Нда-а... Так вот, дальше с ней произошло следующее... Через пять лет после того, как она попала в Боспор, Пантикапей разграбили готы. Отец вместе с рабами и стражей защищал вход в свой дом. Но его убили. Мать Корнелии, увидев это, вскрыла себе вену. Она была из очень знатного рода и не хотела быть готской рабыней. А Корнелию готы взяли в рабство. Её везли по степи привязанной к седлу. Почему-то её взяли отдельно от остальных пленников. Вместе с ней ехали верхом всего пять готских воинов, и они очень спешили. Наверно, её везли к самому готскому царю. Ей было уже тринадцать лет, а варвары любили брать юных римлянок в наложницы.
В степи готам встретились два высоких человека а необычных костюмах. Видимо, готы решили и их захватить в плен, потому что они окружили этих людей и наставили на них копья. Только конь, на котором сидела привязанная Корнелия, остался в стороне. Однако люди в необычных костюмах в плен не сдались. Они провели по воздуху маленькими белыми коробочками, и все готы попадали в траву. И кони их тоже упали и повалились набок. Корнелия решила, что видит богов и что они, в наказание за гибель её отца, убили готов. Но потом она, узнала, что это люди, а не боги и что готов они не убили, а только усыпили.
Корнелию эти люди отвязали, сняли с лошади и привели к чёрному шару, который стоял за холмом. Потом они втроём вошли в этот шар, и больше Корнелия не видела Землю до вчерашнего вечера. После готов вы, молодые, люди, были первыми жителями Земли, которых она увидала,
