Узнав о том, что Тхюи вышла из госпиталя, капитан Хюйен и обрадовался и огорчился. Обрадовался потому, что Тхюи, чудом оставшаяся в живых, не собирается доставлять ему никаких хлопот. Огорчился же потому, что девчонка улизнула, и теперь ему уже не удастся, как раньше, поизмываться над ней в свое удовольствие.
При французах он дослужился до чина старшего сержанта, потом расстался с провинцией Тхайбинь, откуда был родом, эвакуировался на Юг и пошел служить к Нго Диням. Когда его часть действовала в пятой зоне, Хюйен был удостоен чина младшего лейтенанта. С тех пор как он стал служить не французам, а американцам, в его жизни произошли большие перемены: теперь он пользовался покровительством высокого начальства. А все дело в том, что его почтенные предки, еще в ту пору когда Хюйен и его младшие братья были шкодливыми мальчишками, додумались распрощаться со своей землей, закололи буйвола и быков, спалили жилище… и подались на Юг, где Хюйен и ему подобные сразу же оказались в числе «лучших представителей вьетнамской нации», то есть лютых врагов вьетконговцев. Благодаря тому, что он неукоснительно выполнял все приказы начальства во время карательных операций и, не дрогнув, чинил одно злодеяние за другим, Хюйен продвигался по службе намного быстрее других. В пятьдесят седьмом году его перевели в Хюэ, где возложили на него почетную обязанность телохранителя — он охранял самого шефа, Нго Динь Кана. Наказывать, вымогать деньги, прикрываясь именем самого шефа, — это было совсем недурственно! Где бы ни был Хюйен, он ни в грош не ставил жизнь своих соотечественников, он был словно исчадие ада, утратившее человеческий образ. Если в полдень, когда шеф ложился отдохнуть, на территории резиденции в Намнги раздавался малейший шум, Хюйен начинал метаться, как дикий зверь. Штрафы, избиения, страшные пытки водой… И подчиненных своих капитан Хюйен мордовал, как только мог, по любому поводу. Его радовало, когда он видел страх на лицах людей, он испытывал в такие минуты удовольствие, как от хорошей затяжки.
Удовлетворение прихотей монахини Чан Ле Суан, поклонником которой был сам шеф, Хюйен считал делом чести для такого, как он, вояки.
Ле Суан обычно появлялась в Хюэ летом или осенью. Уж кому, как не Хюйену, известны все ее достоинства — он любил похвастаться этим перед другими, — ведь он не раз охотился с монахиней на диких уток и катался по морю. На охоте монахиня не уступала ни одному из трех правителей: Ню, Дьему и Кану. Просто потрясающе, до чего метко она стреляла, а ведь всего-навсего женщина! Однажды он произнес ее имя во сне и навлек на себя гнев жены. Дело в том, что накануне он целый день прислуживал Ле Суан на охоте. Целый батальон солдат был выделен для охраны, а капитан Хюйен и другие офицеры бегали за дичью, подстреленной Ле Суан и Каном. Иногда Хюйен наблюдал, как Ле Суан и Кан гоняются друг за другом на лужайке, перепрыгивая с бугорка на бугорок, — и, несмотря на то, что перед ним был сам Кан, Хюйен испытывал ревность. А что, если всадись в Кана пулю? Ради этого можно и умереть. Когда-то в древности царица Клеопатра, подарив своему избраннику ночь любви, взамен требовала жизнь. А чем Ле Суан хуже? Хюйен давно понял, что его собственная жена не стоит и подметки Ле Суан! Она глупа и помешана на нарядах. Хюйен никогда не интересовался здоровьем жены, и еще меньше — ее чувствами. Для него она была всего лишь родильной машиной. А она ревновала его даже к женщинам, которых он и в глаза не видел. Однажды жена какого-то солдата пришла навестить своего мужа, но перепутала дом и по ошибке попала к ним. Бабенка была смазливая, и не успела она и слова сказать, как выскочила жена Хюйена и, словно фурия, накинулась на воображаемую соперницу. Перепуганная женщина бросилась наутек, а фурия продолжала вопить ей вслед… Едва прислуга, нанявшаяся к ним в дом, успевала вступить в пору девичества, как ее выгоняли вон. Помнится, Тхюи была еще совсем маленькой, но на глазах хорошела, и жена стала ревновать его к ней. До того самого дня, когда раскрылась вся эта история, жена все пыталась угадать по глазам Хюйена, нет ли тут греха, но разобраться во всем самой у нее явно не хватало ума. Она ведь была на редкость тупа и невежественна! Правда, Хюйен и сам считал, что для женщины ее среды образование является необязательным атрибутом, чем-то вроде косметического крема. Ему приходилось бывать в аристократических салонах, куда приглашали и жен офицеров. Женщины этого круга были, как правило, молоды и хороши собой и умели поддержать беседу, набравшись кое-каких знаний — обо всем понемногу, поэтому, как только разгорался спор на какую-то серьезную тему, они льнули к сынкам высокопоставленных чиновников. Впрочем, женщинам этого круга особых знаний и не требуется. Встречаются такие, как Ле Суан, но не всем же такими быть! Да, жене Хюйена до нее далеко, очень далеко. Иногда его охватывало уныние. Как его угораздило связать свою жизнь с такой женщиной. Эх, если бы он был свободен… Да теперь поздно об этом сожалеть — ведь женился он еще тогда, когда служил в легионе краснобрючников.
