– Лиза безмолвствует. Ау, девушка! Ты где?
Девушка на вопросы не отвечала. Она смотрела вглубь себя и не шла на контакт.
– А Вася-то мою картину сохранил! Андрей, посмотри-ка, помнишь? – Апогей Палыч протянул парню газету.
– Припоминаю, начальник. Вы настаивали, чтобы я внедрил это шикарное полотно в интерьер магазина элитных тканей. Но они не сумели оценить картину по достоинству.
Андрей бросил взгляд на газетную фотографию. Названный шедевр художника Пирожкова А. П. виднелся за спинами героев публикации.
– И куда это вы ее в результате пристроили. Василий Моржак, – прочитал Андрей. – Кто это, Василий Моржак?
– Друг мой, хирург. Ему коттедж обломился в Сосновом, а я ему – картину на новоселье. Осчастливил, так сказать. И вот, смотрите, висит, значит, до сих пор.
– Коттедж в Сосновом? Что за картина? – встрепенулась Лиза. – Ваша, Апогей Палыч? Новая? Где?
– Наоборот, старая. Да ты не видела ее.
Лиза взяла в руки газету. Нет, она видела эту картину! Видела ее в особняке Рудницкого, когда ездила с мамой к нему в гости. Рудницкого? Или как его называть? Кто он на самом деле? Но почему на фоне этой картины сфотографирована семья профессора Моржака (как следует из подписи)? Они что, взяли у Руслана напрокат шедевр Апогея, чтобы эффектно выглядеть на газетной фотографии – мол, трепетные поклонники современного изобразительного искусства?
– Я сейчас сойду с ума, – прошептала Лиза. – Апогей Палыч, вы подарили картину Василию Моржаку? Профессору, хирургу?
– Да, Лиза. Тебе нравится? Газетный снимок конечно же не отражает всех ее достоинств.
– Но я видела ее! И совсем не в доме хирурга.
– А где же?
– Где ты ее видела, Лиза?
– В коттедже одного моего знакомого, – чуть слышно пробормотала Лиза, понимая, что разгадка рядом.
– Ха-ха, – развеселился Андрей. – Следовательно, твой знакомый живет в доме Моржака. Вот ведь, смотри. На фотографии. Гостиная коттеджа. Вот картина. Вот хирург.
– Интервью у Васи брали перед отъездом в Америку. Он с семьей уехал в Чикаго на полгода, по обмену. А коттедж у него в Сосновом. Номер 12. Я был в гостях…
– Да, Сосновое. Двенадцатый коттедж, – заторможенно повторила Лиза. – Тогда кто же он? Кто?!
Она уперла локти в стол, лоб – в ладони и замерла.
– О ком ты спрашиваешь, Лиза?
Но Лиза не ответила. Мужчины переглянулись и пожали плечами. Девушки – их всегда так трудно понять!
– Во! Блинчики «Морозко» с мясом!
– Лучше возьмем палтус.
– Куриная грудка с грибами. Жарится десять минут.
– Не хочу я грудку, Здоровякин.
Парни нависли над холодильником в супермаркете и рылись в его недрах, как хирурги в животе оперируемого пациента, опустив руки по локоть в месиво ледяных пакетов и коробок. В одиннадцать вечера по дороге домой они вспомнили, что жрать им практически нечего. В отеле, где они встретились с Анн-Мари (та в прострации сидела у бассейна, наполненного пронзительно-голубой бликующей водой. В одной руке мадам держала фужер в виде перевернутого конуса, наполненный сухим мартини, в другой – зубочистку с нанизанными на нее оливками), парни немного выпили за компанию. И это только усилило голод.
К счастью, супермаркет работал до часу ночи. Нагружая тележку, злобный гном Валдаев оглашал пространство мыслями вслух, как бы ни к кому не обращаясь. Противным голосом он гундел, что есть особая категория людей, сожительство с которыми делает практически невозможным иметь в доме хотя бы минимальный запас еды. Хотя бы на одну кормежку, на один прием пищи! Ну, не в состоянии эти прожорливые, бездонные млекопитающие соседствовать с сосисками или колбасой – они считают прямым долгом истребить все съедобное в радиусе километра вокруг себя!
– Ты о ком? – искренне удивился Здоровякин. – Не обо мне ли?
– Конечно не о тебе!
– Я ем как птичка, – обиделся Здоровякин.
– Мамонтоподобная птичка. О, смотри-ка, мозаика. Я возьму.
В рядах с игрушками Александр прихватил заводного мышонка (для котят Пульсатиллы) и мозаику-пазл из 1500 элементов (для Лизы).
– Детский сад какой-то, – вздохнул Здоровякин. – Куда уходят наши деньги!
Странно, что Саша вспомнил о Лизе. Последние дни образ прелестной синьориты почти полностью выветрился из его головы, уступив место более сильным и острым впечатлениям. Да, иногда мелькало что-то светлое и нежное перед его глазами, и тогда Валдаев мечтательно улыбался. Да, думал он, надо бы вплотную заняться милым ребенком, цветов, что ли, купить, сводить в кино, в картинную галерею, пригласить в гости… стоп, в гости нельзя, там Здоровякин… снять номер в отеле… надо, надо. Но все как-то недосуг…
