Медленно, но Лиза вернулась к жизни. Чувственное удовольствие от работы с тканями пробудило ее. Кашемир, легкий, как снежинка. Шелк, холодный и текучий. Она позабыла, как цвет, например, фуксия, на одной женщине может желтить, а на другой пылать.
Лиза наблюдала. Училась. Ночью, вместо того чтобы плакать под романтический фильм по телевизору, в то время как ее дети спали, она изучала модные журналы. Она рассматривала фотографии женщин с нантакетских гала-вечеров. Лиза купила маленькую записную книжку и начала составлять списки, кто во что был одет, сколько кому было лет и насколько богаты они были. Вскоре после этого она собрала информацию о моде и тканях. По вечерам, после ужина, она сидела за обеденным столом вместе со своими детьми. Они делали свою домашнюю работу, она – свою. Ей нравилось создавать уникальные книжки из толстых отрывных блокнотов, оборачивая их тканью и дополняя такой же закладкой. Она сделала целый альбом из газетных и журнальных вырезок, вклеив туда фотографии знаменитостей и записав свои мысли об их одежде на полях. Джульетте и Тео нравилось сидеть с ней за одним столом, за которым все трое, склонившись каждый над своей работой, бормотали себе под нос о квадратных корнях, или о солдатах-революционерах, или о саронге.
Может быть, это были ее лучшие годы, когда все в ее доме были чем-то заняты и счастливы.
Одним ноябрьским утром – в спокойное для «Вестментс» время – Лиза утюжила одежду на стойках. Веста оформляла витрину. Ее манекен был одет в камуфляжные брюки с низкой посадкой, кашемировый свитер, который заканчивался около пупка, и массивные ботинки.
– Это безумие, – сказала Лиза.
– Это современный стиль, – сказала ей Веста.
– Женщины действительно хотят ходить с открытыми холодному ветру животами?
– Лиза, моя целевая клиентура не ходит в походы через Арктику.
– Ну, в этом магазине они тоже не одеваются, – возразила Лиза.
Веста была на десять лет моложе Лизы и встречалась с постоянно сменяющими друг друга почти идеальными мужчинами. Когда Лиза только начинала работать в «Вестментс», она была впечатлена уверенностью этой молодой женщины. Теперь, спустя два года, Лиза сама ощущала в себе уверенность.
– Послушай меня, – сказала она прямо в строго выпрямленную спину Весты. – Я провела исследование. Я знаю людей с острова и знаю, что они носят. Я знаю, какие вечеринки они устроят в каникулы. Женщины хотят быть сексуальными и прекрасными, но не… развратными. Такими хотят быть некоторые «летние женщины», женщины, приезжающие сюда летом, но зима – совершенно другое дело.
– Моя одежда не развратная. – Веста отвернулась от витрины и посмотрела на Лизу.
– Послушай. – Лиза зашла за прилавок, взяла большую сумку и вытащила один из своих блокнотов. – Я думаю, тебе стоило бы продавать вот эти вещи.
Веста взглянула в блокнот. Она издала напевный звук.
– Все это, конечно, интересно, Лиза, но нам надо было заказать эти вещи много месяцев назад. Ты же знаешь.
– Да. И я заказала. Пока ты не разозлилась, я хочу, чтобы ты знала, что я заплатила за вещи из своих денег. Они лежат у меня дома. Вот настолько я уверена в этом деле. Ты ничего не потеряешь, просто попробовав.
– Что ты пытаешься сделать? Взять магазин в свои руки?
Лиза улыбнулась:
– Нет. Только его часть.
Веста положила руки на бедра.
– Ты сумасшедшая, – сказала она. – Хорошо. Давай попробуем.
Следующие несколько лет были такими насыщенными, что Лизе казалось, что она живет только за счет кофе. Выбранная ею одежда была распродана так быстро, что они не успевали развешивать ее на стойках. Магазин занимал все часы ее дня и большую часть ее снов, и несколько раз в год она ездила с Вестой в Нью-Йорк за покупками.
Однажды Веста объявила, что наконец встретила мужчину своей мечты. Она собиралась выйти замуж и переехать в Аризону. Она закрывала свой магазин. Лиза была ошеломлена. Теперь, когда оба ее ребенка были подростками, они обходились намного дороже. Им требовались подтяжки, мартинсы со специальным протектором, школьные поездки в Нью-Йорк, компьютеры и видеоигры. Она платила за все это со своей зарплаты и была рада это делать. Но что теперь?
