На двенадцатый день утром я раздал по последнему глотку воды. Выбросил за борт канистру. В это утро умерло еще двое. Нас в шлюпке осталось шестнадцать человек живых. Да нет, не живых, а просто еще не совсем умерших людей.
Обросшие бородами, с воспаленными глазами, мы были страшны. Весла лежали в лодке, ни у кого не было сил грести. Валя не двигалась. Виктор пытался еще шутить. Он прошептал мне на ухо, что очень любит море на берегу и что ему не хочется умирать…
У Антошки уже не было сомнений, что это был Витька-горнист. Тогда, на берегу Азовского моря, он тоже сказал ей, что любит море, но больше всего любит землю, деревья, степные травы.
— А потом Виктор предложил спеть песню, — продолжал Петр Иванович. — Мне даже смешно стало: изо рта песок сыплется, а он — песню. Про себя споем. «Широка страна моя родная». И Валя зашевелилась, кивнула головой, и мы начали петь. Молча пели, только не закончили, потому что Валя привстала и зашептала: «Дым!.. Дым!..»
Да, это был дым, и совсем близко. Откуда только силы взялись у людей! Все стали размахивать руками. А потом ясно увидели пароход, который приближался. Это было на исходе двенадцатых суток дрейфа.
Шлюпку заметили. Пароход подошел ближе. По трапу некоторые пытались даже подняться сами, а на палубе все ринулись к большому блестящему титану, на котором стояла большая белая эмалированная кружка. «Вода, вода… Пить, пить…» Матросы отгоняли людей от титана, пустили в ход даже кулаки, понимая, что, дорвавшись до воды, люди могут погибнуть. Воду давали по каплям.
Как потом выяснилось, мы прошли сто миль западнее острова Святой Елены и нас ждала неминуемая смерть, не заметь нас этот пароход.
На следующий день всех нас доставили на остров, на носилках вынесли с парохода и поместили в госпиталь. Каждый из нас за эти двенадцать дней потерял около трети своего веса. Виктор пролежал в госпитале больше месяца, первой поднялась на ноги Валя…
Антошка подумала, что это Витькина вода помогла Валентине Сергеевне.
— Губернатор острова по нашей просьбе телеграфировал в Лондон, сообщил, что среди подобранных в океане — трое советских людей. Наше посольство в Лондоне прислало нам в ответ доброе слово, и теперь мы крепко были связаны с Родиной.
Когда мы чуть оправились, к нам началось паломничество местных жителей: ведь мы первые советские люди на острове. К этому времени мы обрели уже совсем человеческий вид, и жители острова Святой Елены удивлялись не тому, что мы страшно выглядим, а тому, что мы похожи на всех остальных людей.
Перед отлетом нас пригласил к себе губернатор острова. Мы обедали за дубовым столом, за которым сидел когда-то Наполеон. Мы думали над его судьбой и над судьбой Гитлера.
Ну, а в остальном наша поездка опять протекала нормально. Самолет перенес нас в Англию, оттуда на другом самолете прилетели в Швецию. Вот и вся наша история, — закончил Петр Иванович.
Антошка, как только пришла домой, открутила в умывальной раковине кран и долго смотрела на голубоватую, завитую спиралью струйку воды, а потом подставила под нее рот и с жадностью захватывала губами воду — холодную, чуть пахнущую хлором. Совсем по-новому слышала она, как журчит вода — прохладная, свежая вода.
У подъезда гостиницы «Гранд-отель» стоит швейцар, похожий на старого вельможу, рядом с ним словно паж — тоненький мальчик в надвинутой на лоб шапочке, в мундирчике, украшенном галунами и латунными пуговицами.
Швейцар на своем веку распахивал двери гостиницы перед многими именитыми гостями Швеции — президентами крупнейших концернов и стран мира, королями и королевами экрана и целых империй, но никогда еще ему не приходилось распахивать двери отеля перед такой разномастной публикой. Ни одна женщина не входила в «Гранд-отель» без кавалера, а здесь идут и идут одни женщины. Многих из них швейцар знает: вот дочь покойного премьер-министра Брантинга — Сонни Брантинг; дочь профессора Пальмер — Ева Пальмер, красавица, инженер-химик, но, как думают некоторые шведские обыватели, сбилась с пути — вышла замуж за коммуниста; писательницы, журналистки и между ними какие-то фабричные девицы, студентки и совсем простые женщины, которые обычно и близко к «Гранд-отелю» не подходят.
