— Миссис Элизабет, чтобы понять англичанина, надо знать его традиции, — сказал доктор. — Каждая из них имеет глубокий смысл и уходит своими корнями в века. Возьмите, например, такой обычай: моряки британского флота получают свое жалованье в бескозырку, держа ее левой рукой.
— Правой удобнее, — резонно заметила Антошка.
— Но ни один британский моряк не нарушит этого обычая. Наш прославленный флотоводец Горацио Нельсон не мог получать свое жалованье правой рукой: он потерял ее в бою при Санта-Крус. С тех пор, почти полтора века, моряки в честь нашего славного адмирала получают деньги левой рукой.
Елизавета Карповна пожала плечами:
— Может быть, это и имеет какой-то смысл, но мне кажется, что адмирала Нельсона следовало бы почитать прежде всего за доблесть и мужество.
— Наши традиции — это незыблемость Британской империи, это самая совершенная демократия, при которой король уживается с парламентом. Британские традиции — это наши меры весов, длины и объема, это наша денежная система, которая обеспечена золотом, как ни одна валюта в мире; традиция — это наш спикер в красной мантии в палате общин. Все это дорого моему сердцу, моему представлению об англичанине, — рассуждал доктор. — Вам, русским, трудно понять; вы поломали все традиции, вы хотите, чтобы люди в вашей стране были похожи друг на друга, как куриные яйца одно на другое.
Елизавета Карповна рассмеялась:
— Довольно примитивное представление о советском человеке.
— Вы коммунистка? — в упор спросил ее доктор.
Антошка насторожилась. Сейчас мама должна будет сказать неправду, чтобы не испортить англо-советских отношений.
— Да, — спокойно ответила Елизавета Карповна.
— И у вас нет выбора. Вы можете быть или членом коммунистической партии, или беспартийной, никаких других партий в вашей стране нет. Разве это демократия? — спросил мистер Чарльз.
— У нас в стране было когда-то много партий, и народ выбрал себе одну-единственную — коммунистическую, выбрал право самому распоряжаться своей судьбой и за это право бился много лет и сейчас бьется, — ответила Елизавета Карповна.
Антошка ликовала. Мама очень хорошо ответила. И не побоялась сказать, что она коммунистка.
— Эта война воспитает другого человека, — вступил в разговор Джофри, — после войны народы всех стран поймут, что такое английская демократия, и, отвернувшись от фашизма, примут за образец нашу форму правления.
Елизавета Карповна развела руками.
— Это тоже в духе британской демократии — считать, что другие народы должны жить по вашему образцу?
— Я решительно не согласен с вами, мистер Джофри, — вскочил доктор и зашагал по каюте. — Война не воспитывает. Война развращает, учит людей убивать и бездельничать.
— Мне кажется, — мягко улыбнулась Елизавета Карповна, — что война прежде всего испытывает — испытывает каждого человека, силу и способность каждого государства, в войне проверяется дружба народов и несокрушимость крепостей, незыблемость традиций. Все проходит испытание во время войны.
— Я признаю за русскими…
— Вы хотите сказать — за советскими, — поправила старшего помощника Елизавета Карповна.
— Да, да, но для нас Советский Союз — это прежде всего Россия. Так вот, я признаю за советскими один козырь — это умение сплотить народы разных национальностей. Черт возьми, если бы мы могли овладеть этим секретом, Британская империя была бы неуязвима!
— Тогда вам пришлось бы нарушить ваши традиции и принять наши, — парировала Елизавета Карповна.
— У вас тоже есть традиции? — спросил мистер Эндрю.
— Безусловно, — ответила Елизавета Карповна, — и самая первейшая и святая — это дружба. Нашим обычаем стало, если в мире случилась беда, спешить на помощь. Так было всегда, так будет всегда.
— Что правда, то правда, — заметил старший механик. — Русские дружить умеют, а наша империя трещит сейчас по всем швам. Индия уже фактически откололась, Африка тоже готова восстать против нас.
— Англичане всегда любили подминать под себя, — сказал капитан, — мы, шотландцы, это испытали на своей шкуре.
Елизавета Карповна видела, что разговор начинает вестись на высоких нервных тонах.
