"пиво", "водка" и выражением "иди в жопу, мудак", произносить которое на одном дыхании почти без акцента научил его я в скором поезде N 1 "Москва-Владивосток", на котором мы несколько суток хуячили до Новосибирска.
Леночка знала по-немецки и того меньше, выражая все чувства и эмоции с помощью двух фраз – "gut"(хорошо) и "nicht gut"(нехорошо), при этом ее китайского типа лицо всегда оставалось каменным.
Я уехал, оставив их вдвоем, в полной уверенности, что для любви вполне достаточно языка жестов, что прочие вербальные языки наоборот являются в этом деле только помехой. Я оказался прав. Они поженились и живут в Вене уже более пяти лет…
Тогда, душным летом 1999-го года, на исходе уходящего ХХ-го века я вдруг почувствовал приближение депрессии. Мне стало скучно, и я заметался в поисках выхода. Протусовав пару недель в Питере, пока не кончились деньги, я приехал в Вену и стал бесцельно шляться по городу в ожидании начала осеннего семестра.
После шести лет учебы в Академии Изящных Искусств, я, наконец, решил сделать диплом и даже придумал тему своей выпускной работы.
Это должна была быть серия холстов на тему "Иван Грозный убивает своего сына". Я собирался реконструировать и запечатлеть сам момент убийства, а не его последствия, как у Репина.
Как бы то ни было, а на душе все равно было тошно, я целыми днями шатался по городу, пил пиво и читал нудный роман "Малина" австрийской писательницы Ингеборг Бахман…
Вести из Сибири. Русская миссия. Карин Франк.
– А где Гюнтер? – спросила меня по телефону переводчица Вальтрауд
Фрешль, когда я позвонил ей, чтобы сообщить, что вернулся.
– Он остался в Новосибирске, – спокойно сказал я.
– Ты что, бросил его одного?!
– Да, другого выхода у меня просто не было. Он пытался меня убить. Мне с трудом удалось вырваться.
– Он что – много пьет?
– Много – это не то слово! Представляешь, сейчас, после прошлогоднего кризиса все страшно подешевело. Бутылка водки стоит в
России как в Вене бутылка пива. Вот он и пьет водку как пиво. Я был бессилен ему помешать. Кроме того, он решил жениться.
– Что, серьезно? Ему ведь под пятьдесят!
– Угу. И он приревновал меня к своей возлюбленной.
– Старый придурок!
– Короче говоря, я уехал один.
– А почему он стал тебя ревновать?
– Понимаешь, она решила не спать с ним до свадьбы, чтобы сохранить невинность.
– Невинность? Сколько же ей лет?
– Сорок…
– Сорок? И у нее что, никого еще не было?
– Почему – не было? Было. Она была замужем и у нее есть ребенок.
– Так почему же она не спит с Гюнтером?
– Я все сейчас объясню. Это элементарно. Она полагает, что если она переспит с ним до свадьбы, тогда он на ней не женится.
– Логично.
– Скажи, Гейгер состоял когда-нибудь в браке?
– Насколько мне известно – никогда.
– Вот видишь!
– Ну и дела! Владимир, я рада тебя слышать!
– А что нового в Вене?
– Кстати, что касается русских событий, то здесь сейчас начинаются Дни Москвы. Приехал Лужок и другие толстые дяденьки, привезли разные выставки и новые фильмы киностудии "Мосфильм". Если хочешь пойти, я пришлю тебе по факсу программу.
– Ладно, давай. Может, какой-нибудь новый фильм посмотрю, а то в
Новосибирске и в Питере времени не нашел.
Не знаю, чего можно было ожидать от нового русского кино, однако я – наивный мечтатель, надев военную рубашку с погонами полковника
Советской Армии и несколькими медалями на ней, купленную на новосибирском толчке, зачем-то поперся следующим вечером в кинотеатр
"Opernkino", крутивший новые русские фильмы в рамках московских культурных дней.
В фойе кинотеатра, ожидая показа, понуро сидели русские эмигранты, негромко переговариваясь между собой. Человек десять.
Афиша на немецком языке обещала некую комедию-водевиль из жизни русской буржуазии конца девятнадцатого века. Это был история карточного шулера, путешествующего на пароходах по Волге и обыгрывающего глупых купцов и помещиков.
Мне сразу же захотелось ретироваться. Платить за билет было легкомысленно. На эти деньги я бы мог поужинать с пивом в каком-нибудь недорогом ресторанчике. Но на меня уже смотрели вопросительно – в фас кассирша и сидящая с ней рядом владелица кинотеатра, в спину – эмигранты, знающие мою эксцентричность и ожидающие очередной дерзкой выходки. Бежать было поздно.
