Москву. Прямого поезда на Питер не было. Оказывается, его отменили два года назад. Поэтому я взял билет до Москвы. Поезда на Москву шли почти каждый час. Это была единственная дорога, связывавшая Сибирь с центром.
В поезде я вычесал грязные обломки гейгеровских ногтей из своей шевелюры. Со мной в купе ехал полковник. Он очень обрадовался, что ему будет с кем поболтать. Ему хотелось высказаться. К тому же, я направлялся в Питер, а он там в свое время учился. Заканчивал Высшее
Командное Училище. Полюбил город всем сердцем, но служить приходится по разным глухим местам.
– Может быть, – мечтательно сказал он – когда выйду на пенсию, попрошу, чтобы мне дали там квартиру! Где-нибудь в Купчино или на
Гражданке – такие изумительные места!
– Да уж, – неуверенно кивнул я.
– А ты в каком месте там живешь? – поинтересовался он.
– На Чайковского, – сказал я.
– На Чайковского?! – обрадовался полковник. – Так это же рядом с моим училищем! Станция метро "Чернышевская"!
– Точно.
– На Чайковского мы ходили пить пиво. Там был такой угловой гастроном напротив кинотеатра "Ленинград", с рюмочной. В нем было пиво и водка в разлив. Дешево. А иногда мы брали бутылку с собой и шли в Таврический сад на лавочку. Там девушки гуляли. Мы с ними заговаривали. Со своей будущей женой я там познакомился. Она сама из
Любани. Это райцентр под Питером. В город каждый день по два часа в одну сторону ездила. В ПТУ училась на Тверской. Знаешь? Ходила от метро через парк. В Питере, конечно, Тверская не как в Москве, одно название только, ха-ха! Но, зато к Смольному прямо выходит. Там тоже гулять хорошо на территории бывшего монастыря. Кусты глухие. Первый раз мы с ней там и потрахались. Понравилось страшно. В Таврическом не потрахаешься, людей много. А квартиры у нее своей не было. Только домик родительский в ебенях за сто километров. Вот мы с ней там в кустах любовью-то и занимались. Я сам деревенский, псковской. Так что привычный. В ложбинку девку положишь или к дереву раком приставишь, и… Ну, сам понимаешь! Не мне тебя учить. Да… Так есть магазин-то этот еще на Чайковского?
– Есть. И курсанты там пиво по-прежнему пьют.
– Во, бля! А я здесь хуй знает що делаю!
– Так и шо? – полюбопытствовал я.
– Это пиздец, – тяжело выдохнул полковник.
– Сибирь, наверное, не Чечня…
– Хуже, – сказал полковник.
Я вопросительно поднял глаза. Полковник занимался контрактниками, которых набирали на службу в Чечню. Его часть стояла под
Новосибирском в нескольких километрах от железнодорожной станции в небольшом поселке. Они не только набирали контрактников в зону боевых действий, но также производили с ними расчет. Отслужившие срок, приезжали получить свои деньги.
Это были довольно крупные суммы денег, и оформление всех бухгалтерских документов занимало около недели, а иногда и больше, если была необходимость затребовать какие-либо справки из гарнизона, в котором служил наемник. При расчете учитывалось все – количество боевых операций, ранения, отпуска, всевозможные заслуги и так далее.
Отслужившие наемники получали аванс и поселялись в местной гостинице или в частном секторе в ожидании окончательного расчета.
Многие из них начинали бухать, гулять, ходить по блядям и по местным питейным заведениям. На данном этапе инциденты были незначительными
– мордобои, изнасилования, членовредительство, мелкое хулиганство.
Они считали, что им позволено все. Они прошли круги ада, и это был их праздник.
Ужасное происходило потом. Получивших деньги контрактников убивали и грабили по дороге на станцию или в город. Подобные инциденты происходили почти каждый день. Местная милиция ничего не могла, или не хотела сделать. Очевидно, преступные группы, занимавшиеся этими делами, хорошо платили ментам. Военные власти не могли договориться с гражданскими властями. Военная прокуратура никак не могла вмешаться, поскольку пострадавшие были уже не военными, а уволенными гражданскими лицами.
– Неужели нельзя ничего сделать? – удивился я. – Вы должны предупреждать их об опасности!
– Мы их предупреждаем. Но мы не можем их защитить! Это – настоящая резня… Стоит им только выйти за территорию части, и все!
