Это было счастье! Счастье, счастье! У него была своя собака! Он мог теперь гулять с ней, сколько захочется. Хотя бы два дня, пока длится дача.
А потом он может взять сеттера в город, устроить у хороших людей жить, сам будет ходить с ним каждый день.
У него была своя собака!
Они вышли за калитку, и тетка смотрела им вслед.
Антон держал в левой руке алюминиевую миску, в правой вел Буля на поводке, и ему казалось, что вся улица их разглядывает.
Он гордо прошел до угла, по направлению к даче бабушки Насти и только в эту минуту, дойдя до угла, понял вдруг, что ему с собакой деваться некуда. Ведь не вести же пса к своей даче — попробуй, объясни бабушке, где его взял.
На минуту ему стало страшно, даже захотелось бежать назад к бывшей хозяйке, посадить молча, не глядя на ее изумление, сеттера и убежать куда-нибудь в лес.
Но тут он перехватил умный взгляд Буля, и страх прошел.
Антон решил пойти с сеттером в лесок к заливу. По дороге он несколько раз останавливался погладить пса и угощал его печеньем.
— Буль, Буль, — приговаривал он, — мы теперь с тобой вместе. Ты у меня самый хороший пес.
Буль печенье ел с удовольствием и однажды в ответ лизнул руку.
Прежде, в мечтах, Антон часто представлял себе прогулки с собакой.
Вот он идет, спокойный и уверенный, держит в руке поводок. А поблизости весело бегает сеттер, постоянно оглядывается на хозяина, ловит каждое слово и знак.
— Сидеть! — командует Антон, и сеттер мгновенно садится.
Антон гладит его, берет на поводок, они переходят дорогу, а потом Антон снова отпускает сеттера и опять продолжается их счастливая прогулка…
Все оказалось другим.
Большего позора с Антоном не случалось никогда.
Едва они пришли в лес, и Антон отпустил сеттера, как пес, понюхав кусты, мокрые от утренней росы, повернулся, и не очень быстро, но не так уж и медленно, побежал в сторону Гагаринской улицы.
— Буль! Буль! — звал Антон и показывал сеттеру печенье.
Но Буль перестал замечать Антона. Он нюхал куст или столбик, а потом бежал дальше. Антон был для него посторонним, чужим.
И Антон представил, как сеттер сейчас прибежит к теткиному дому, а тетка в это время будет как раз запирать калитку. Сеттер усядется рядом с нею, и тетка посмотрит на Антона презрительно, а потом скажет:
— Эх ты, нельзя тебе собаку доверить!
Антон бежал за Булем по улице и уже не звал его громко, а лишь тихо, про себя, повторял:
— Что же делать, а? Ну что делать!?
На калитке у теткиной дачи висел тяжелый замок.
Буль ткнулся носом в рейки, отодвинул одну из них и проскользнул за забор. Он спокойно прошел по песчаной дорожке, взобрался на крыльцо, успокоенно вздохнул и лег около двери на веранду.
Антон снова звал его, протягивал через забор печенье, но сеттер лежал отвернувшись, уставившись носом в дверь.
Мимо по улице шел человек.
— Не дразни собаку, мальчик, — сказал он строго.
— А я и не дразню, — ответил Антон со злостью. — Это моя собака, мне ее подарили.
— И не разговаривай так грубо, — человек посмотрел еще строже. — Кто тебе его подарил?
— Тетка.
— Какая тетка? — удивился прохожий. — Как ее зовут?
Антон не ответил.
Прохожий покачал головой и пошел по улице дальше. Антон же сел у забора на траву.
Оказывается, это еще недостаточно, когда один человек передает собаку другому. Надо, чтобы и собака поняла, что новый хозяин — ее друг. Сеттер пока этого не понимал и по-прежнему считал хозяйкой хмурую тетку.
Но это была лишь первая трудность. О других пока Антон не догадывался.
Поднималось солнце и становилось жарче.
Буль по-прежнему лежал на крыльце. Он вывалил язык и часто дышал.
Надо было по крайней мере принести ему попить.
Алюминиевая миска, которую прежняя хозяйка дала Антону, была все еще у него в руках.
Антон набрал из колонки воду в эту миску, просунул ее через ту же щель, в которую пролез Буль. Сеттер оглянулся на воду, но с крыльца не сдвинулся. Тогда Антон решился и перелез через забор. Он поставил воду рядом с сеттером, и лишь тогда пес посмотрел на Антона, вильнул хвостом, а потом, спеша и расплескивая воду, как в прошлый раз у магазина, принялся жадно пить.
