Бабушку навещали каждую неделю. Чаще всего к ней ходила мать. Она уходила в Ершовку в субботу вечером, а возвращалась на следующий день, в воскресенье.
До Ершовки было не так уж далеко — два часа ходьбы по прямой ровненькой дорожке, протоптанной пешеходами по волжскому льду и по противоположному заволжскому берегу.
Утром в последнее январское воскресенье, когда мать находилась в Ершовке и возвращение ее домой предполагалось не раньше пяти-шести часов вечера, Валя решил отправиться в кино.
Новенький, недавно построенный кинотеатр находился тут же поблизости, недалеко от Валиного дома.
Шла новая иностранная кинокартина. На афише была сделана приписка: «Дети до шестнадцати лет не допускаются».
Валя немного потоптался перед афишей и хотел было уйти, но его окликнули:
— Эй, Валек! Сбежать собираешься?
Это был Клюев. Валя смущенно улыбнулся.
— Да кто их знает, вдруг паспорт потребуют. Иногда спрашивают.
— Чепуха! Гони монету на билет. Сейчас пролезем без осложнений.
Но пролезть им не удалось: билетерша не пропустила. Пришлось продать билеты и отправиться восвояси.
Когда шли по улице, Клюев вдруг спросил:
— Говорят, у тебя в классе симпампулечка завелась?
— Что?.. — не поверил Валя своим ушам.
— Марка всем растрезвонила. Симпатичненькая? В вашем классе-то я всех знаю. Какая же твоя-то?
— М-моя? — в величайшем смущении пролепетал Валя. — М-моя?
Но отвечать, к его счастью, ему не пришлось. Клюев сыпал, как из пулемета:
— Слушай, ты меня с ней познакомь. Посмотрим, посмотрим! Вот мы Восьмое марта собираемся своей компанией отметить. Семь рублей с носа. Приходи. Повеселимся, пластинки погоняем, у одного знакомого парня чинные пластинки есть, напрокат возьмем.
— Хорошо, хорошо, — торопливо забормотал Валя. — Только лучше об этом… потом… позже.
…Валя разом взлетел к себе на четвертый этаж и позвонил.
Дверь открыла Евдокия Андреевна. Она была чем-то очень озабочена: открыв дверь, даже не посмотрела, кто пришел, повернулась и пошла к себе, что-то нашептывая и поочередно загибая пальцы на руке.
У Пустовойтовых готовились к свадьбе.
Валя на цыпочках прошел через кухню, там никого не было; открыл дверь в свою комнату, снял пальто, бухнулся на постель и сунул голову под подушку.
В кухне затопали чьи-то ноги. Валька! Ее полуботинки Валя знал хорошо.
Он вскочил, распахнул дверь и пробкой вылетел в кухню.
Валька стояла у плиты, как всегда, в заплатанных брюках и в майке. Плечи и локти торчат острыми уголочками, гладкие волосы зализаны, а на конце Артемонова хвоста — бант из выцветшей голубой ленты.
— Валька, — сказал Валя внезапно осипшим голосом, — ну что ты все время в этих штанах заплатанных ходишь?
Валька посмотрела на него с удивлением.
— Братнины донашиваю. Не выбрасывать же их.
Она еще раз пристально посмотрела на Валю и спросила:
— А что это ты сегодня ошалелый какой-то?
Валя ушел к себе, хлопнув дверью. Снова лег на постель и снова сунул голову под подушку.
…Хоть бы два-три завиточка Валька себе на лбу устроила!..
И глаза у нее небольшие и не очень красивые. И губы тоненькие, совсем не яркие. Нос, правда, ничего, но он все равно обшей картины не меняет. Уж во всяком случае Литины завиточки выглядят красивее Валькиной косы…
В конце февраля вдруг нагрянули морозы и снежные метели.
За ночь на деревьях вырастали голубоватые гребешки инея, свежий снег подновил зимний наряд города, а в школе на уроках физкультуры снова первое место заняли лыжи.
Валя чуть не плакал: опять приходится срамиться на виду у всего класса.
Каждый день теперь, проснувшись утром, Валя первым делом бросался к окну — посмотреть, не подтаяли ли хоть немного на стеклах ледяные папоротники.
Но папоротники не таяли, а наоборот, все больше и больше обрастали снежным пушком.
А в начале марта даже отменили занятия для младшеклассников: мороз стоял в тридцать градусов.
В один из таких морозных мартовских вечеров, когда Валя, сидя за столом, решал задачу по физике, кто-то позвонил.
Дверь пошла открывать Валентина Васильевна.
На пороге стояла девочка в беличьей шубке и в модной изящной шапочке, из-под которой выбивались нежные золотые завитки. Хорошенькая, румяная, на бровях и на ресницах пушинки инея. Снегурочка!
