Девчонки и любовь - страница 37

– Понятия не имею. Знаю, что они целовались по-всякому, но насчет настоящего секса на уверена.

– А вдруг они… Вдруг она забеременела, как думаешь?

– Ты что, Магда!

– Но она такая бледная.

– Она всегда была бледная.

– Да, но теперь она прямо как смерть. И вся такая обмякшая.

– Потому что она скучает по Лиаму.

– Как она может скучать по нему теперь, когда узнала всю правду?

– Ну и что с того? А она все равно скучает.

– Быть такого не может! Вот я, например, нюни не распускаю. Я только что порвала с Грэгом, а держусь как огурчик!

– Да, но ты же никогда не была влюблена в него по-настоящему.

– Откуда тебе знать, что Грэг не был любовью всей моей жизни, страстью моей девичьей души, светом моей жизни, огнем моих чресел?.. – Тут мы обе начинаем ржать как ненормальные.

Надин тоскливо смотрит на нас и даже не спрашивает, почему мы смеемся. Я внимательно изучаю ее неподвижное бледное лицо с темными кругами под глазами. И мне становится боязно за нее. А что, если Магда права? А что если Надин забеременела от Лиама, как та, другая девчонка?

Спрашивать ее об этом в лоб бесполезно, тем более сейчас, в школе. Нужно будет поговорить наедине, без Магды.

Вечером после чая я говорю Анне, что мне нужно сбегать к Надин за учебником. Анна немного нервничает, потому что отец снова задерживается на работе.

– Наверное, у него собрание или дополнительные занятия со студентами, – говорю я. – Не волнуйся, Анна, я уверена, что он не… Вот увидишь, он скоро придет.

Мне стыдно оставлять ее одну, но я должна сходить к Надин и поговорить с ней. Ее мама, как всегда, расспрашивает, как у меня дела, а папа называет Кудряшкой, но в их обычных приветствиях чувствуется настороженность.

Наташа выделывается передо мной в свойственной ей манере:

– Привет, Элли! Тебе нравятся мои новые трусики? Смотри, они с оборками!

Мне ничего не остается, как посмотреть, потому что Наташа задирает платье до самой головы. И почему все эти малявки такие бесстыдники? Если бы мы вели себя так же, нас бы запирали дома на замок. А еще говорят, что это мы сексуально озабоченные.

– Наташа, дорогуша, не надо, – смеется ее мама.

– А где твой братик Цыпа? Почему ты его не привела? Мы бы с ним поиграли. Мне нравится Цыпа, – откровенничает Наташа, делая бровки домиком.

– Ах ты маленькая подлиза, – смеется ее отец и шутливо шлепает по попке.

Надин на протяжении всего разговора не произносит ни слова. Она сгорбившись сидит на диване и едва смотрит в мою сторону.

– Надин, может, ты предложишь Элли колу, или сок, или что-нибудь еще? – говорит ей мама.

– Нет, спасибо, я только что пила чай, – говорю я. – Надин, я всего на минутку – забежала забрать у тебя учебник по истории, чтобы сделать домашку.

Надин смотрит на меня в недоумении, потому что на этой неделе нам по истории ничего не задавали.

– Пойдем в твою комнату, – предлагаю я.

Надин с трудом отрывается от дивана, как будто ее ноги не держат.

– Ну же, Надин, взбодрись, – говорит ей мама, а потом поворачивается ко мне: – Сожалею, Элли, но, боюсь, мне придется запретить Надин так часто проводить время с тобой и Магдой. Вы небось по полночи не спите, когда остаетесь друг у друга ночевать. Надин в последнее время прямо как тряпичная кукла, еле ноги передвигает. Не нравится мне все это. Посмотри только, до чего она себя довела.

– Да уж, вижу, простите, – бормочу я.

Когда мы выходим из гостиной, Надин просит у меня прощения за то, что ей пришлось использовать меня в качестве алиби. Мы вместе поднимаемся наверх. Черные стены ее комнаты с отблесками подвешенных под потолком кристаллов успокаивают взгляд после ярко-розовых обоев и малинового ковра лестничного холла.

Надин тут же заваливается на кровать. Я сажусь рядом и начинаю ковырять ее черное лоскутное одеяло, расшитое серебряными звездами.

– Послушай, Надин, – говорю я, медленно обводя пальцем контур звезды и набираясь смелости для предстоящего разговора.

– Ну чего еще?

– Нэдди, я специально зашла одна, чтобы… поговорить с тобой наедине… узнать, как у тебя дела.

– Сама видишь, как у меня дела, – говорит Надин, поворачиваясь к стене.

– Ну да. Я знаю, тебе сейчас нелегко.