Эйден, чем могла, помогала Трис; сперва лишь там, где была компетентна, как весталка. Затем – и там, где разбиралась одна лишь Трис. Более того – после каждой "непрофильной" работы девушки чувствовали какой-то необыкновенный душевный подъем. Они смеялись, шутили, а главное – касались друг друга. В том числе – на виду у всех, незаметно. Они не понимали сути происходящего, не понимали, какие чувства их обуревают; но желание, чтобы все знали об их чувствах, боролось с непониманием этих чувств… Оттого-то так приятно кружилась голова от невинных ласк за спиной других, от не менее невинного поцелуя…
Да, именно так – не зная, куда влечет их теченье вод жизни, не веря в свою близость – но при этом, будучи невероятно близки, Эйден и Тристана проводили вместе день за днем… Но все когда-нибудь кончается.
– Мне страшно, Эйден… – шепнула Персефона, и весталка тут же поняла ее. Она сама не могла уснуть несколько дней; в пространстве ей мерещились невесомые черные тени, с одной стороны, похожие на боевые корабли, с другой – совершенно иные, чужие.
– Мне тоже, – ответила Эйден, – я чувствую – приближается что-то страшное.
– Надо сказать капитану.
– Вот только где его найдешь-то?
– Я думаю, Тристана знает. Тебе надо спросить ее. Ты…
– Что?
– Нет. Ничего. Просто скажи ей, хорошо?
Эйден кивнула, чувствуя, как к ее щекам приливает кровь.
– Перси…
– Эйден, – девушка приобняла весталку за плечи, – я знаю. Все это знают.
Эйден густо покраснела и тихо спросила:
– Правда?
– Тебе нечего стесняться, – уверено сказала Персефона. – Ваши чувства… они так прекрасны. Достаточно просто видеть ваши глаза, чтобы это понять.
Смущенная Эйден спрятала лицо на плече Персефоны.
– Но ведь это… неправильно?
– Почему же? – улыбнулась Персефона. – А что правильно в этом странном мире? Разве вся жизнь Ойкумены не кажется какой-то чудовищной ошибкой? Летающие острова, непрекращающаяся война, мутации – вот что не правильно, а не ваша любовь…
И тогда Эйден ласково улыбнулась Персефоне. Но сказать не успела ничего.
…Словно огненный хлыст стегнул ее по позвоночнику, отдался в голове вспышкой боли. А Персефона, прикрыв ладошкой губы, испуганными глазами смотрела на возникшие в вечносерых небесах четыре черных силуэта.
Мортусы вышли на охоту.
***
Они приближались – двумя колоннами по два корабля; они казались устрашающими – огромные, покрашенные коричневым линкоры Флота Авгурата, дивизиона "Мортус". Их грозные силуэты взяли в кольцо поляну с кажущимся беззащитным фрегатом. Попади «Возмездие» под удар их сокрушающей мощи – на нем бы можно было ставить крест.
– Так, мальчики и девочки, не ссать в компот, невкусным будет! – разнесся по помещениям фрегата бодрый голос капитана. – В прошлый раз этих птичек было в полтора раза больше, и тогда я завалил половину – а сейчас у меня куда лучшая команда! Прорвемся, мать вашу! Если в бою почувствуете желание делать что-то необычное – не сопротивляйтесь. Расслабьтесь и получайте удовольствие от процесса. Не будь я Кронид, если мы их не сделаем…
– Какой ты оптимист, – фыркнула Тристана, вылезая из какого-то люка, – гляди, чтобы нам тебе компанию не составить, голова садовая.
Эйден тем временем колдовала над рычагами – освобожденный от стоп-анкеров, фрегат устремился вверх. Пока его движения были обусловлены элементарной подъемной силой, но вскоре весталке предстояло "поймать поток" – настроить центральный гироскоп на взаимодействие с гравитационными течениями системы Тантала…
– Ррррразговорчики в бою! – прикрикнул Язон. – Распоясались тут на гражданке…
Мортусы не спешили открывать огонь. Серебристый крейсер невесомой тенью скользил к промежутку между их колоннами, но коричневые линкоры сохраняли зловещее молчание…
…А затем на подфюзеляжной гондоле одного из них открылся прожекторный семафор.
– М…ы…_ н…е…_о…б…в…и…н…я…е…м…_в… а… с… – по буквам читал Дит, – в…ы…д…а…й…т…е…_н…а…м…_ г…о…л…о…в…у…_…-…_ и…_б…у…д…е…т…е…_п…р…о…щ…е…
– Чушь какая-то! – рявкнула Эриния. – Что за голова?
– Это он меня так называют, – голос Язона по-прежнему был спокоен. – Ну что, пора расставить все точки над
