VIII. По окончании битвы все были так утомлены, что Вар не стал созывать военного совета.
Он был созван на следующее утро, в восемнадцатый день до октябрьских календ, и продолжался чуть ли не до вечера.
Как и всегда у Вара, на нем не присутствовали ни трибуны, ни центурионы первого ранга. Зато в палатку полководца были приглашены все владетельные германские князья.
(2) Как рассказывают, прежде всего попытались разобраться, почему столь неожиданно произошло нападение. Арминий, который у Вара не только руководил арьергардной конницей, но также отвечал за разведку, объявил, что его разведчики, повинные в том, что не доложили о засаде, уже сурово наказаны.
«Как?» – обиженно спросил Публий Квинтилий Вар.
«По римскому древнему обычаю, – отвечал Арминий, – я каждого десятого из разведчиков приказал распять на деревьях».
«Римляне не распинают своих солдат, – уныло возразил Вар. – Мы распинаем только мятежных рабов и преступных варваров».
«Ну вот! – просиял Арминий. – Те, кто не предупредил доблестные римские войска о готовящемся нападении, – хуже рабов и самые преступные из варваров!»
(3) Затем стали выяснять, кто все-таки напал и с кем так кровопролитно сражались. Арминий уверенно заявил: с запада нападали казуарии, а с севера и востока – ангриварии.
Но тут слово взял Сегест, который сказал: «Ночью я допросил нескольких пленных. Они либо бруктеры, либо марсы».
«Не может быть!» – воскликнул главнокомандующий и сначала недоверчиво покосился на Сегеста, а потом с надеждой – на Арминия.
«А мы их сейчас сами допросим, если ты милостиво позволишь мне», – предложил Арминий.
Ясное дело, Вар позволил Арминию.
Привели троих пленных, из которых двое оказались ангривариями, а один – казуарием.
«Это не те пленные», – сказал Сегест.
«Больше пленных не осталось, – возразил Арминий. – Было еще десять человек, тоже ангриварии и казуарии, но мои доблестные солдаты, возмущенные их предательством и вероломством, так сильно их избили, что они не дожили до утра».
Сегест промолчал, а Вар больше пленными не интересовался.
(4) Тогда слово взял Тогоний Галл, легат Девятнадцатого, который спросил Арминия:
«Почему твоя конница бросила в беде мои когорты?» Арминий, ничуть не смутившись, уверенно ответил ему: «Ты выдвинулся вперед. А я, не имея специального приказа от полководца, по правилам божественного Юлия, великого Друза и мудрого Тиберия, должен был прикрывать тыл не только твоего, но и двух других легионов. Мне донесли, что с юга тоже готовится нападение».
Тут все присутствовавшие в палатке главнокомандующего принялись одобрять действия Арминия. И только Сегест, злосчастный тесть красавца-князя, хранил угрюмое молчание.
(5) Стали подсчитывать потери и установили, что Восемнадцатый легион почти не пострадал от нападения, Семнадцатый Великолепный имеет приблизительно одну центурию убитых и две центурии тяжелораненых, Девятнадцатый же убитыми и ранеными потерял не менее двух когорт, то есть одну пятую от своего личного состава.
К тому же у Семнадцатого многие треверские конники убиты, многие изранены и все оставшиеся в живых до смерти перепуганы. От Восемнадцатого позорно бежали и скрылись в германских лесах легковооруженные узипеты, а от Девятнадцатого – вспомогательные тубанты.
Более того, обнаружилось, что вождь марсов, Малловенд, тоже отсутствует и на совете, и в войске.
«Что с ним?» – величественно вопросил Вар.
«Геройски погиб в бою. Не хотели тебя огорчать», – скорбно доложил Сегимер, который от херусков, как ты помнишь, надзирал за марсами.
(6) Вот я сейчас вспоминаю этот первый бой и его итоги, и мне, дорогой Луций, хочется возмущенно воскликнуть: как можно было не догадаться уже тогда, что Арминий лжет и обманывает, что напали на нас прежние наши союзники – бруктеры и марсы, что бруктеров предводитель Вальмар для того исчез по дороге, чтобы загодя подготовить засаду, а марсов князек Малловенд бежал от римлян, чтобы возглавить нападение своих соплеменников на легион Тогония Галла, – как можно было не разглядеть очевидного?!
Нет, не заметил и во всем продолжал доверять коварному Арминию злосчастный Публий Квинтилий.
