Музработник у них баянист Альберт Николаевич. Они разучивают танцы, похожие на игры. Вот они строятся в две линии друг против друга, продев руки за спины стоящих рядом, и один ряд наступает и поет «А мы просо сеяли, сеяли», потом с теми же словами отступает назад. Тогда противоположный ряд идет в наступление и отходит, выпевая: «А мы просо вытопчем, вытопчем. А мы просо вытопчем, вытопчем». И так они чередуются. «А чем же вам вытоптать?» – «А мы коней выпустим». – «А мы коней в плен возьмем!» – «А мы коней выкупим!» А в конце поют: «А чего ж вам надобно, надобно?» – «А нам надо девицу, девицу». – «А скажите имечко, имечко!» – «А нам надо Валечку, Валечку!» – «В нашем полку прибыло, прибыло!» – «В нашем полку убыло, убыло…»
Другой танец называется «Коробейники». Альберт Николаевич играет «Располным-полна коробушка», и выходит коробейник – Сережа Балашов. На животе у него круглый картонный короб, висящий на ленте, и Аня, у которой тоже главная роль, подбегает к нему и начинает вытаскивать из короба и рассматривать ленты. Аня ужасно волнуется, подбегая к Сереже-коробейнику. Ей нравится Сережа, высокий голубоглазый мальчик в матроске. Она уже решила, что обязательно выйдет за него замуж, когда вырастет. Потом Аня манит рукой остальных девочек, и каждая берет себе ленту, после чего все водят хоровод и поют: «Со вьюном я хожу, со вьюном я хожу. Я не знаю, кому вьюн передать, я не знаю, кому вьюн передать. Положу я вьюн, положу я вьюн, положу я вьюн на правое плечо, положу я вьюн на правое плечо». Сережа идет внутри круга в противоположном направлении, и на плече у него венок. «А со правого на лево положу», – поют дети, и Сережа перекладывает венок на другое плечо. «Я к Анюточке, я к Анюточке, я к Анюточке иду-иду-иду, поклонюся ей – и прочь пойду!» Он подходит к Ане, кланяется в пояс и дает ей венок, который она надевает на голову. Сережа берет ее под руку – у Ани сердце замирает, и они идут переменным шагом под музыку «Выйду ль я на реченьку», а за ними остальные парами под ручку. Кроме Хорькова, – девочки не хотят с ним танцевать. А так как девочек меньше, он остается без пары. Он не умеет ходить переменным шагом, идет, как будто спотыкается, и вообще он противный – подглядывает, когда девочки ходят в туалет. Прячется там за ящиком, а когда они снимают штаны, выходит и хихикает тоненько: «И-и-и», склонив голову набок.
В садике на прогулке мальчишки стараются схватить девочку и пройти с ней под ручку, пока другие кричат «жених и невеста, поехали по тесто». После того, как Аня с силой огрела самых противных, Хорькова и Бугреева, к ней больше не пристают. Но однажды Сережа Балашов взял ее под руку, и она не отбивалась, а гордо прошла с ним рядом до самой горки. «Как со своим Сереженькой, так пошла», – ехидно сказала Валя Шерстобитова.
В глубине двора есть большой сарай, и, когда стало теплей, некоторые мальчики стали приглашать туда девочек «показывать». Мало кто из девочек ходит с ними туда, да и то обычно только смотрят, а сами не показывают. Заводилы, конечно, Хорьков и Бугреев. Как-то Аня увидела, что к сараю направляется Сережа, а с ним Валя Шерстобитова, хотя раньше они туда не ходили.
Аня чуть не плачет от разочарования в Сереже и обиды на противную Вальку-предательницу. Ведь Сережа Ане первой понравился, а Вальке он не так уж и нравится! А сама она пошла бы, если бы Сережа ее позвал? Нет, все равно не пошла бы, это нехорошо. Но вообще интересно, что мальчишки по-другому писают, она бы тоже так хотела, но не получается. Стоя еще можно как-то умудриться, осторожно, чтобы чулки не замочить, но вот чтобы струю пустить, куда хочешь, это никак. А жаль!
Аня плохо ест. Ее заставляют есть и дома, и в садике. В садике их, четверых плохоедов, после обеда сажают за один стол, пока другие ребята готовятся к тихому часу, и говорят «пока не съедите, не выйдете из-за стола». Особенно Аня не переваривает молочный суп, который им часто дают. Одно приятно – Сережа Балашов тоже плохо ест и часто сидит за столиком вместе с Аней. Помучив немного, недоевших посылают спать. Дома папа тоже иногда говорит Ане «пока не съешь, не выйдешь из-за стола». И вот она сидит на кухне, перед ней тарелка с творогом, и сколько Аня ни старается, она ну никак не может впихнуть в себя больше ни ложки. У нее слипаются глаза, но папа время от времени заходит на кухню проверить, доела ли она, и будит ее. Аня замечает, что папа сам уже очень сонный и зевает – уже почти двенадцать ночи. «Ладно, давай компромисс: съешь еще одну ложку и пойдешь спать. Нет, набери побольше!» Ладно, одну ложку она через силу как-нибудь съест. Папа, довольный, что нашел выход из положения, целует ее и отправляет спать.
