Потому-то она и затеяла все это сейчас, когда он уехал; Но что же делать? Вдруг Лидия там? Нет. Ключи ни в коем случае не должны попасть в руки Софии! Но как убедить Каролину? Я ведь не имела права рассказать ей все как есть. Что Лидия жива… Каролина пристально наблюдала за мной.
– Что с тобой, Берта? На тебе лица нет.
– Я просто считаю, что мы не должны выполнять ее поручение. Кого пускать в эти комнаты, а кого нет – решает только Аксель. Пусть София подождет, пока он не вернется.
Каролина нахмурилась.
– И все равно мы должны взять ключи, – подумав, сказала она. – Иначе София сама это сделает. Там что-то есть, и она хочет это найти, как ты не понимаешь!
Я вздрогнула. О чем могла знать Каролина?
– А что это может быть? – спросила я осторожно.
Она понизила голос до драматического шепота:
– Кто знает? Возможно, завещание. Или какая-нибудь тайна…
– Какая еще тайна?
– Понятия не имею. Вот как раз и выясним!
Я украдкой наблюдала за ней. Знала ли Каролина больше, чем притворялась? Шутила – или за ее словами скрывалось что-то серьезное?
Она пустилась в фантазии и принялась расписывать, какие сокровища могли быть спрятаны в комнатах Лидии. Возможно, именно за ними охотилась София. Это напомнило мне о том, что однажды рассказала Вера.
У Лидии были две шкатулки с драгоценностями. В одной, меньшей, она хранила украшения, доставшиеся ей в наследство от матери. А в большей лежали фамильные драгоценности рода Фальк аф Стеншерна – старинный ювелирный гарнитур. Лидия никогда его не надевала. Ей казалось, что он ей принадлежит не по праву.
Обе шкатулки бесследно исчезли. Это связывали с исчезновением самой Лидии, но взяла их определенно не она. Из дому она ушла, чтобы умереть. Зачем, в таком случае, ей нужны были украшения?
К тому же Амалия видела маленькую шкатулку на туалетном столике в спальне Лидии уже после известия о ее самоубийстве. Большую шкатулку не видел вообще никто, а вскоре пропала и меньшая. Аксель Торсон мне рассказал по секрету, что он забрал ее, чтобы Лидия могла на что-то жить первое время.
Максимилиам не стал во всем этом разбираться. Так или иначе, фамильные драгоценности должны были где-нибудь обнаружиться. Обычный вор вряд ли стал бы с ними связываться: они были слишком заметными.
А вот Софию они могли интересовать, и даже очень. Но почему она считала, что они до сих пор в замке? Вообразила, что Лидия спрятала их перед тем, как пропасть? Возможно… Из-за Розильды, например… Ведь именно дочь должна была их унаследовать.
И, может быть, как раз этому София хотела помешать? Проникнуть в комнаты и выкрасть украшения, пока их не нашел кто-нибудь другой? Не потому ли она задаривала Розильду побрякушками, чтобы как-то возместить потерю драгоценностей, которые никогда ей не достанутся…
И все же маловероятно, что Лидия спрятала ювелирный гарнитур. В таком случае она бы посвятила в это Акселя Торсона – для уверенности в том, что Розильда наверняка его получит. Ведь иначе он мог попасть в чужие руки.
Но если Софии мерещились не драгоценности, то тогда что же? Знала ли она то, чего не знали другие?
Подозревала ли что-нибудь? Или кого-нибудь?
Может, Лидия была неосторожной, и ее заметили?
Да, могло быть все что угодно. И нельзя было допустить, чтобы София проникла в эти комнаты!
– В крайнем случае мы можем сказать, что потеряли ключи, – сказала я Каролине.
Она с сомнением покачала головой.
– Сочини что-нибудь поумнее. Думаешь, ее так легко провести?
Мы приближались к дому Акселя Торсона. Каролина ускорила шаг. Мне эта спешка не нравилась, и я остановила Каролину вопросом:
– Скажи… Там, в Париже, какие отношения были между Максимилиамом и Софией? Дружеские?
– Нет, не особенно. Так, ни то ни се.
– Но ведь она утверждает, что делает все по просьбе Максимилиама.
– Да вранье это! София просто интриганка и обманщица.
– А Максимилиам это понял?
– Не знаю. Он человек доброжелательный. А София постоянно к нему подлизывалась. Не думаю, что ему это очень нравилось, но это не значит, что он ее раскусил. Но мне она голову не заморочила, можешь мне поверить. Я знаю, как выглядят обманщики.
