— И что впереди? Катастрофа? — тихо спросил академик.
— Катастрофа, голубчик, уже произошла, — хмыкнул полковник Малой.
«Да помолчите же, дайте ей договорить!» — неожиданно для себя вспылил Гризли. Вслух он, конечно, ничего не сказал, но не на шутку разволновался.
— Смотря, что называть катастрофой, — загадочно прищурилась Рокси. — Популяция может погибнуть, но не исключён и иной исход. Мутагенез может подтолкнуть к зарождению новой субпопуляции, способной вытеснить существующий вид.
— Вытеснить?
— Вытеснить людей?..
— Это новый исход?!
Несколько минут все молчали. Рокси сбрасывала пепел в стакан, закутанный в плащ генерал рвал на клочки календарь. Гризли вдруг показалось, что здание погрузилось в стеклянную, легко бьющуюся тишину, и вместе с тишиной само обрело свойства некачественного стекла. Стало слышно, как на чердаке воркуют голуби, как переступает лапками ворона на балконе, как позвякивает форточка где-то вдалеке. Одно неосторожное движение — и стеклянный мир взорвётся. Взорвётся с такой оглушительной силой, что люди не успеют спрятать глаза. И все моментально ослепнут.
Гризли встряхнулся. За сегодня уже третий раз кошмар начинал приобретать пугающую настойчивость. И что самое неприятное — не во сне. Всё труднее отделить явь от бреда. Вероятно, Рокси права — это последствия недосыпа.
— Доктор Малкович, вы старательно убеждаете нас, что сопротивление бесполезно? — Гризли не видел задавшего вопрос.
— Вы именно так восприняли мои соображения? — без обиды, задумчиво спросила Рокси. — В таком случае — да, сопротивление бесполезно. Вам ведь известно, что восемьдесят процентов убийств совершено подростками? Таким образом, мы должны оказать вооружённое сопротивление собственным детям…
В кабинете разом загомонили, задвигали стульями. Теперь там курили почти все. Сквозь дверную щель ползло вонючее табачное облако.
— Это правда, генерал?
— Откуда такие данные?
— Моя сестра звонила из Эмиратов — там совершенно спокойно. Они теперь не могут вернуться, аэропорты не принимают.
— Теоретически человек не способен ужиться с геномом кукурузы, — Рокси всё сильнее напрягала голос, чтобы перекрыть шум. — Мы слишком медленно размножаемся и растём по сравнению со скоростью эволюции вирусов и бактерий. Однако детально процессы при массовых горизонтальных переносах никто не изучал. Возможно, что как раз современная молодёжь не выдержала атаки. Изменение пищевой базы затеяли ещё их деды, запустив в производство сою, концентраты и торты с месячным сроком годности.
— Вы ещё «колу» не забудьте…
— Я об этом и говорю. А что такое попкорн? Его буквально насильно запихивают детям в рот. Как будто кино без него смотреть запрещено…
— В некотором роде так и есть, — угрюмо кивнул германский академик. — У них выдержан чёткий ассоциативный ряд, я сужу по своим… — он замялся. Слово «ученики» не давалось, как будто злой чародей наложил на бедного академика заклятие. — Я сужу…
— Вы судите по вонючим уродским гоблинам, которых вы считали своими любимыми учениками, — раздельно произнёс полковник Малой.
Академика слегка перекосило.
Стеклянный мир, подумал Гризли. Нельзя нам интриговать, нельзя раскачивать. Мы должны ползать, распределяя массу тела по возможно большей площади, как по льдине.
— Я хотел сказать, что значительное количество простых действий ритуализировано… — академик в десятый раз протёр очки. — Поход в современный кинотеатр — это ритуал. Он включает кукурузу, какой-нибудь перенасыщенный сахаром напиток, он включает обязательный трёп по телефону, заглушающий просмотр. Довольно часто подразумевается секс, или, по крайней мере, петтинг на спаренных сиденьях… Кроме того, они носятся в туалет, они хохочут над рекламой. По сути дела, содержание картины отступает на второй план…
— О каком содержании идёт речь? — фыркнула госпожа Целле. — Вы видели афиши этих жутких киноцентров, где по десять залов?
— Да нет там ничего жуткого, бросьте, — отмахнулся генерал.
— Ничего жуткого? — окрысилась госпожа Целле. — Я посмотрела афишу. Два фильма про вампиров, ещё один — про японского убийцу, затем про человека-личинку… Меня даже сейчас тошнит!
